Я буду стоять снаружи и дам знать, если мистер Инграм захочет заглянуть в свою лавку.
– А я прожила здесь три года, и это только на год меньше, чем прожила ты, – заявила Аннабелл, вскинув подбородок. – Но я актриса, поэтому пойду с Джеком и буду отвлекать мистера Инграма. Тогда стащить бриллианты будет гораздо легче.
– Я могу отвлечь его лучше, чем ты, – пробурчал Саймон. – Подожгу что-нибудь.
– Мы же хотим обокрасть мистера Инграма, а не сжечь его лавку, – возразила Аннабелл.
– А я не сказал, что совсем сожгу, – оскорбился Саймон.
– Я тоже хочу пойти, – проговорила Шарлотта, преданно глядя на Джека. – Когда я иду по улице, люди всегда на меня смотрят, и это поможет отвлечь внимание от тебя.
– Не хочу, чтобы люди на тебя пялились! – прорычал Джек, возмущенный такой идеей.
– Меня это не будет волновать, ведь я таким образом помогу Женевьеве, – убеждала Джека Шарлотта.
– А я не хочу, чтобы меня оставляли дома, – захныкал Джейми. – Джек, ведь я тоже мог бы помочь, да?
Джек обвел взглядом смотревших на него детей. Конечно, он мог бы сказать им, что они еще слишком малы для такого дела, но ведь сам-то он начал жить самостоятельно в девять лет, то есть ему тогда было всего на год больше, чем сейчас Джейми. Это случилось в то время, когда он окончательно понял, что мать не собирается выполнять свое обещание, что она никогда не заберет его из той мерзкой семейки, куда она отдала его вскоре после рождения. Ее короткие визиты становились все реже, но когда она все-таки приходила, то была словно теплым лучом солнца в холодной тюремной камере. Мать всегда была густо напудрена, и на ней всегда были поблекшие платья с огромными вырезами. Она казалась Джеку необыкновенно ласковой и нежной. Мать ерошила ему волосы и крепко прижимала к груди, а он вдыхал ее запах, казавшийся ему необычайно приятным; позже он узнал, что это запах дешевого виски. «Осталось уже недолго, миленький, – говорила она. – Еще немного подкопить, и мы купим коттедж и будем там жить – уютно, как две мышки в чашке». Когда она уходила, старик напивался и бил Джека, говоря, что его мать – пьяная шлюха и что он больше не будет содержать ее ублюдка. Наконец ее визиты совсем прекратились, а побои стали более жестокими. И однажды он не выдержал и дал сдачи – ударил старика лопатой.
В тот же день Джек убежал, так и не узнав, стал ли он убийцей или нет.
Джек привык выживать, полагаясь на себя одного; когда он воровал, то не нуждался в сообщниках. Но недавно привычка к одиночеству обернулась против него, и в результате его арестовали и посадили в тюрьму. «Может, и неплохо будет на этот раз иметь сообщников, – подумал Джек. – Каждая пара глаз будет бдительно следить, и в случае опасности меня предупредят. Да, наверное, действительно будет полезно, если дети станут отвлекать внимание, как предлагает Аннабелл».
– Ладно, – кивнул Джек. – Можете все помогать. Только вы во всем должны слушаться меня, поняли?
Все расплылись в улыбках и энергично закивали.
Глава 6
Снег валил крупными хлопьями – падал на черные крыши домов и на булыжные мостовые, накрывая город пышной белой пелериной. Снег порхал над неспокойным Лох-Файном и, целуя серую речную воду, растворялся в ней. Снег толстым слоем ложился на воротники и шляпы прохожих, отчего их шляпы и шляпки становились похожими на огромные торты с кремом.
Джек, стоявший неподалеку от лавки мистера Инграма, то и дело притоптывал, тщетно пытаясь согреться. Ботинки, которые ему дала Женевьева, оказались велики, в них набился снег, а носки насквозь промокли. Зря он не затолкал туда газеты, как обычно делал. Джек не помнил, чтобы когда-нибудь ботинки или сапоги были ему впору, но он привык как-то выходить из положения, и газеты, по его мнению, являлись наилучшим выходом.
«Проклятый снег, – думал он. – Наверное, следовало бы заняться ограблением не в такой противный день. К тому же на свежем снегу хорошо видны отпечатки обуви. Да и прохожих из-за снегопада слишком мало, так что гораздо труднее будет затеряться в толпе, когда драгоценности уже окажутся у меня в кармане».
Но увы, откладывать ограбление они никак не могли, ведь Саймон сказал, что банк потребовал немедленной оплаты долга. Поэтому Женевьева с Хейдоном договорились с управляющим о встрече, а детей в это утро освободили от уроков. Джек тут же заявил, что они хотят погулять, и Оливер, Дорин и Юнис не возражали, напротив, обрадовались, что во время работы дети не будут путаться у них под ногами. Джек не стал упоминать о том, что они пойдут на главную улицу Инверари. Он решил, что если кто-нибудь спросит, что они тут делают, то можно сказать: «Мы пришли посмотреть на нарядные рождественские витрины».
– Сейчас в лавке старик со старухой. Они разглядывают канделябры, а мистер Инграм им помогает, – доложила Грейс, вернувшись из рейда под окна лавки.
– Возле шкафа с драгоценностями кто-нибудь есть? – спросил Джек.
– Нет, все стоят у окна.
– Можно, мы зайдем внутрь? – спросил Джейми. – Я ужасно замерз.
– Джек сказал, надо ждать, когда в лавке наберется побольше людей, – напомнила Аннабелл.
– Но мы стоим тут уже целую вечность, а зашли только старик со старухой, – возразил Джейми.
– Мистеру Инграму надо бы продавать что-то получше, чем это старье, например, горячий чай и шоколад.
– Давайте пойдем в чайную и перекусим, – предложил Саймон. – Очень есть хочется.
– Ты всегда хочешь есть, – съехидничала Грейс.
– Мы не можем пойти в чайную, у нас нет денег, – заметила Аннабелл.
– Можно пойти домой и попросить у Оливера, – сказал Саймон.
– Оливер не даст денег на чай, когда мы уже будем дома, – возразил Джейми, сгребая ногой кучку снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83