- О... Они, наверное, уже уехали.
Луар ощутил не то чтобы огорчение - так, разочарование. Как будто
пирог с вишнями на самом деле оказался капустной запеканкой.
Он брел по улицам, пытаясь самому себе объяснить, а зачем, собс-
твенно, ему понадобилось дарить денежку этой лгунье и притворщице; ско-
рее всего затем, чтобы собственную неловкость - надо же, купился на ли-
цедейство! - представить как спектакль, развлечение, за которое положе-
но платить деньги...
Сумасшедший старик в рваном плаще служителя Лаш неподвижно стоял в
чаше фонтана - высохшего фонтана, в центре которого, говорят, раньше
помещалась статуя Священного привидения. Какая-то добрая рука положила
рядом со стариком кусок хлеба; на глазах Луара хмурая пожилая женщина
растоптала этот хлеб ногой. Старик остался совершенно безучастным.
Странно, что его до сих пор не забили камнями, подумал Луар. В
детстве отец высек его за один только меткий бросок - а сам, мудрый и
выдержанный человек, цепенеет от ненависти всякий раз, когда сталкива-
ется с немощным, дряхлым, безумным старцем... Тайна. Тайна еще более
глубокая, чем разрытая могила, из которой двадцать лет назад явился
вызванный орденом Лаш Черный Мор. Бесполезно расспрашивать отца о Лаш -
он замыкается, как та заколоченная Башня на площади...
Луар замедлил шаг. Подобные мысли посещали его не часто - но по
уходе всегда оставляли смутное беспокойство пополам c неким болезненным
возбуждением; вот и сейчас ему ни с того ни с сего померещился прис-
тальный взгляд, брошенный ему вслед совершенно незнакомым человеком.
Несколько секунд Луар ругал себя за странную мнительность и клял-
ся, что не обернется; потом обернулся-таки - незнакомец был немолод,
равнодушен, смотрел, конечно, мимо Луара, на витрину ювелирной лавки.
Вероятно, он собирался показать оценщику некое украшение - из ладони
его свисала золотая цепочка...
На мгновение Луар нахмурился. Ему показалось, что он уже видел
этого человека и вот именно с цепочкой - только не удавалось вспомнить,
где и когда...
В этот самый момент мимо проследовали две горожанки - радостные и
оживленные, они весело болтали на всю улицу, и Луар ясно расслышал сло-
во "комедианты". Он вздрогнул и забыл о золотой цепочке; вслед за парой
горожанок заспешила компания мальчишек, потом некий приличного вида
господин с нарочито отсутствующим, гуляющим видом. На улице сделалось
вдруг неожиданно многолюдно - и Луар совсем почти не удивился, когда на
открывшемся перед ним перекрестке обнаружилась небольшая толпа. В цент-
ре толпы возвышались подмостки, с обоих боков подпираемые крытыми те-
лежками. С подмостков доносилось звонкое:
- А ежели колдун без сердца
Меня замучить пожелает
Подобно маленькой пичуге -
Пусть знает, что во тьме могилы
Я буду о тебе, любимый,
Я буду помнить в черной яме
О том, кого я так любила...
Декламировала девица - тонкая, как стебелек, с разбросанными по
плечам светлыми волосами; нежный голосок вполне равнодушно перечислял
самые душераздирающие обещания. Луар понял, что уже в следующую минуту
ему сделается невыносимо скучно.
Он решил уходить - но все-таки стоял, раздумывая и поглядывая по
сторонам; пьеса благополучно подошла к концу, какая-то толстая дамочка
из публики утерла слезу. Актеры раскланялись, с подмостков соскочил
парнишка лет шестнадцати и пробежался по кругу с жестяной тарелочкой;
послышалось реденькое звяк-звяк-звяк медяков о донышко. На лице парниш-
ки проступило столь явное разочарование, что Луар не удержался и бросил
серебряную монетку. Парень чуть повеселел, взобрался обратно на под-
мостки и объявил, что сейчас почтеннейшая публика увидит фарс о Три-
ре-простаке.
Луар улыбнулся. Давным-давно, когда отец чуть ли не впервые взял
его... На охоту? Или это было что-то вроде военного смотра? Луар запом-
нил только солнечный день, много лошадей, густой лошадиный запах, синее
небо и дымящиеся каштаны на дороге, Луар в седле за спиной отца, весь
мир лежит внизу, маленький и яркий, как картинка на крышке шкатулки. На
обратном пути кавалькаде встретилась какая-то ярмарка - Луар точно пом-
нил, что бродячий театрик играл именно этот фарс, о Трире-простаке.
Простак идет с базара, где продал корову, а по дороге ему встречаются
всевозможные хитрецы и выманивают понемногу все его денежки...
Над головами публики взвизгнул детский голос - строгая нянька от-
таскивала от окошка едва не выпавшего оттуда сорванца. Цветочный горшок
не удержался на подоконнике и сорвался вниз, чтобы со звоном расколоть-
ся о мостовую; сидевший под окном нищий увернулся с прытью, неожиданной
для калеки, и тут же разразился громкой бранью. Надтреснутый вопль ни-
щего на минуту перекрыл голос Трира-простака, крупного мужчины лет пя-
тидесяти; озлившись, тот взревел, как ведомое на бойню стадо. Публика
зааплодировала; Луар повернулся и пошел прочь.
- Да где ж пять монет, когда тут четыре монеты! - продребезжал ему
в спину старушечий голос.
Так рыбина заглатывает сдобренный червем крючок. Луар вздрогнул и
обернулся.
Старуха с головой утопала в просторном плаще, наружу торчали толь-
ко седые космы. Танцуя и приседая, окружая несчастного простака сразу
со всех сторон, старая мерзавка вытягивала из него монету за монетой -
Луар тут же вообразил, какое у нее может быть лицо. Ухмыляющаяся рожа
прожженной плутовки...
- Да где же четыре, когда три монетки всего!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20