- Слушай, просто здорово, а?
(Его хваленая интуиция молчала, будто глухонемая.)
Дюнка подкалывала волосы. Его всегда удивляло, как можно внятно
разговаривать, держа во рту полдесятка шпилек:
- Так поплывем или нет?
На другом берегу стояли сосны. Пять высоких стволов, непонятным
образом оказавшихся в царстве верболоза. По устилающей песок хвое пе-
ребежками путешествовала большая белка.
- Ты же знаешь, как я плаваю... - он задумчиво почесал кончик но-
са.
Дюнка хлопнула ресницами. С однокурсниками она умела быть вполне
бесцеремонной, однако любая бестактность в отношениях с Клавом повер-
гала ее в панику. Сейчас она, кажется, ухитрилась задеть его самолю-
бие, потому что до того берега ему явно не доплыть.
- Тогда на бублике покатаемся...
Обладателями "бублика" были трое парней на трех потертых коври-
ках, с тремя стреноженными мотоциклами на заднем плане. Парни пили ли-
монад и лениво перебрасывались какими-то игральными фишками; рядом, у
самой воды, лежала и высыхала огромная камера от самосвала - частью
серая, как сухой асфальт, частью черная, блестящая, будто тюлень в
зверинце. Клав поднял брови - в здравом уме и трезвой памяти просить
что-либо, да еще у этих ребят, было ему глубоко противно.
Но Дюнка уже шла по песку, шла прямиком к парням, и Клав увидел с
невольной ревностью, как три пары мутных глаз отрываются от фишек, и в
них, в глазах, загораются задевающие Клава огоньки. А Дюнка идет, в
купальнике цвета змеиной чешуи, идет и несет на голове, будто кувшин,
дерзкую высокую прическу...
Клав напрягся. Шутки-шутками, но если эти лбы позволят себе
что-нибудь ТАКОЕ... Или что-нибудь, что Клав сочтет ТАКИМ...
Нет, не позволят. С Дюнкой - нет. Она уже говорит о чем-то, ука-
зывает на камеру-"бублик", и в голосе ее нет ни смущения, ни вызова,
ни развязности, ни страха. Дюнка умеет разговаривать хоть с овцой в
загоне, хоть с волком в лесу, хоть с директором лицея господином Феду-
лом. И, кажется, все это не составляет ей труда...
Сложнее всего ей дается общий язык с Клавом. Он патологически бо-
ится его обидеть. Она ни капельки не умеет скрыть свою привязанность,
а это плохо. Это расслабляет. Женщина должна быть слегка недосягае-
мой...
Камера покачивалась на воде, и она перестала быть серой. Черная,
как морское чудовище.
- Господин Старж, поднимитесь на палубу! Господин Старж, с нашего
корабля уже убежали все крысы, вы можете спокойно лезть на капитанский
мостик! Эй, господин Старж, еще секунда промедления, и команда подни-
мет мятеж! Эй, Клав, повесить на рее, принесите мне бутылку рома, и
золото в наших сундуках! Йо-хо-хо, через глаз повязка, догоняй!..
Он всегда с опаской относился к воде, и потому взобрался на каме-
ру раньше, чем ноги его перестали доставать до дна. Вода вокруг кипела
- Дюнка била руками, дробя солнечные блики, ныряла, сверкая змеиной
чешуей купальника, и у Клава захватывало дух. Дюнка любила говорить о
себе, что она - морской змей. Раньше Клав не знал, что змеи бывают та-
кие эротичные.
Он зажмурил глаза. Он понял вдруг, что счастлив. Мгновение остро-
го счастья, которое нельзя удержать, но можно только запомнить. А по-
том вспоминать долго, долго...
Дюнка почувствовала его настроение. Перестала барахтаться, сосре-
доточенно вытолкала камеру подальше от пляжа, поближе к стене камыша,
где дремал в дырявой лодке колоритный пожилой рыболов.
- Ты знаешь, Клав...
Голос ее казался чуть охрипшим. Не то от прохладной воды, не то
от пиратских воплей.
- Знаешь, Клав... А давай поженимся? Завтра, Клав, пойдем и поже-
нимся, вот смеху-то будет!..
- Завтра, - он наставительно поднял палец, - завтра у меня экза-
мен. Общая история.
- А послезавтра у меня, - огорчилась Дюнка. - когда же мы поже-
нимся? А?
Клав с беспокойством ощутил, что не понимает, шутит Дюнка или
нет. Или здесь только доля шутки? Скажем, процентов шестьдесят?..
Он тряхнул головой. Дурацкие экзамены, башка набекрень, самые
простые мысли приходится подсчитывать в процентах...
- А рвануть бы в свадебное путешествие, - сказала Дюнка мечта-
тельно. - Куда-нибудь за границу, в дальние страны, за море, где ста-
ринные замки...
Тихонько чмокала вода, заключенная в кольцо самосвальной камеры.
Клаву казалось, что сквозь это круглое черное окошко он видит дно -
зеленую поросль со светлыми песчаными проплешинами. И мелькали Дюнкины
ноги - длинные, цвета белой черешни.
- А у меня тут иллюминатор, - похвалился он. Дюнка улыбнулась.
В следующую секунду она ушла под воду. Соскользнула, как морской
змей. Ноги ее пропали из круглого окошка, камера качнулась - и Клав
увидел Дюнкино лицо.
Она заглядывала в иллюминатор снизу, из-под воды. Клав задержал
дыхание - подводная Дюнка улыбалась сомкнутым ртом. Как из старинной
рамы. Будто из глубины зеркала. И как ей удается так долго не дышать?!
...Камыши трещали. Самосвальная камера раздвигала их, как ледокол
разгребает льды. Пожилой рыболов, кажется, проснулся.
Дюнкины губы были холодными, как рыбки. Она слишком долго сидела
в воде, зато Клав, кажется, сжег на солнце белую спину, и завтра на
экзамене его будет колотить лихорадка... Плевать.
Он решил пока не говорить ей. Пусть это решение пока останется
его личной тайной - она ведь станет волноваться, чего доброго, завалит
свою политологию, да ведь придется еще раздобывать позволение на
свадьбу. Почему-то семнадцатилетняя девчонка считается для этого дела
достаточно взрослой, а вот мужчина, которому на год меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19