Впрочем, Павла сегодня не завтракала, а время было как раз обедать, а на первом этаже широким кругом размещался десяток стеклянных кафе - а потому она презрела недавний упрек Раздолбежа и вошла в «Крыло грифона», чье название на всех этажах давно звучало как «Кило батона».
Спешно жуя бутерброд со свежей розовой колбасой, она то и дело воровато поглядывала по сторонам - не появится ли за стеклянными стенками кафе-аквариума желчное лицо Раздолбежа. За соседними столиками оживленно болтали: у кого-то шеф одобрил к выпуску серию передач, кто-то добыл гениальный сценарий, кто-то выскочил вперед по рейтингу; потом в стекляшку ворвалась целая толпа, разыскала среди обедающих бледного, смутно знакомого Павле паренька и обрушилась на него с поздравлениями - оказывается, у паренька вышла первая передача, и приятели стали в очередь за правом пожать ему руку.
Наблюдая за чужим триумфом, Павла отхлебнула горячего чая, закашлялась и потому проморгала момент, когда малознакомый журналист - кажется, из отдела проблемных программ - принял решение подсесть за ее столик:
- Не помешаю?
Павла мотнула головой. Бутерброда оставалось меньше половины; вряд ли малознакомый журналист успеет ей помешать. Она сейчас уйдет.
- А я вас, кажется, знаю… Павла. Вы у господина Мыреля работаете ассистентом, правда?
Павла удивилась. В стекляшках как-то не принято было заводить сердечные знакомства - во-первых, на работе, во-вторых, на виду… В-третьих… ну, как-то не принято и все. Во всяком случае, с Павлой таким образом не знакомились никогда.
Она кивнула - одновременно недовольно и растерянно. Ее собеседник, наоборот, воодушевился:
- А меня зовут Дод Дарнец, программа «Запрещенный вопрос», вы, наверное, видели…
Павла видела. У «Запрещенников» был высокий рейтинг, хоть передача совершенно не была рассчитана на широкую публику; там не было ни ведущего-провокатора, ни краснеющих звезд, ни радостной толпы рукоплещущих зевак - серьезный, несколько мрачноватый имидж, напряженное словесное действо и действительно острые, поражающие своей смелостью темы.
Павла не любила «Запрещенников» - хоть несколько раз, по настоянию Раздолбежа, смотрела и анализировала. И вот этого Дарнеца, хоть убей, не помнила… Хотя это естественно, чернорабочие журналисты попадают в кадр очень редко.
Ее собеседник понимающе улыбнулся:
- Думаю, что вы не любите нашу передачу, Павла.
Она вздрогнула:
- Почему вы так решили?
Дарнец отхлебнул из своей чашечки:
- Видите ли… слишком острые темы - все равно что слишком острые приправы. Кто-то любит… Кому-то противно. И нельзя же всю жизнь питаться одним хреном…
Павла машинально жевала свой бутерброд.
- И вы совершенно правы, Павла… Есть вещи, о которых вслух, с экрана, не говорят. И даже мы не говорим - не нужно… Но от нашего молчания эти, как я сказал, вещи, они ведь из жизни не исчезают, нет?
Розовая колбаса вдруг встала у Павлы поперек горла - таким внезапным и сильным было беспокойство. И от Дарнеца, конечно, ничего не укрылось. Он развел руками, как бы демонстрируя добрые намерения:
- Нет, Павла, то есть да, вы правильно подумали, но в этом нет ничего странного или страшного… Я журналист, но вторая моя работа - консультант в центре психологической реабилитации…
Она справилась наконец с горлом и мужественно заглотнула полупережеванный кусок.
- Вам дико, что я буду говорить с вами о Пещере. Поверьте, дело стоит того, чтобы эту неловкость преодолеть…
- Какое дело? - выдавила Павла. Дарнец вздохнул. Улыбнулся. Соединил кончики растопыренных пальцев:
- С вами приключилась редкостная история. Три раза подряд…
- Откуда вы знаете?!
Неизвестно, как это выглядело со стороны. Павла сделала все возможное, чтобы ее лицо оставалось бесстрастным, - во многом ей помогло сознание, что она сидит посреди людной площади. Что все вокруг только на нее и смотрят… Дарнец усмехнулся:
- Не волнуйтесь, Павла. Это закон восприятия - в людном месте на нас никто не обращает внимания… Ваш шеф у себя в кабинете. Не волнуйтесь так.
- Откуда вы знаете про…
- Случай столь вопиющий, что укрыться от нас он просто не мог. Это… какое-то феноменальное везение. При том что ваш… сааг приложил все свои немалые силы, чтобы это везение оборвать. Он, можете поверить, сам потрясен не меньше вашего…
- Верю, - процедила Павла сквозь зубы. - Я, знаете, как-то всегда надеялась, что телефоны доверия - это именно телефоны ДОВЕРИЯ, если бы я знала, что после одного случайного, под настроение, звонка…
- Павла, дорогая… Ваш звонок тут совершенно ни при чем. Если бы центр психологической реабилитации не имел собственного доступа к информации Триглав-ца… поверьте, множеству наших соотечественников пришлось бы очень плохо. Знаете, за свою практику я перевидал столько людей, нуждающихся в помощи…
- Я не нуждаюсь в помощи, - сказала Павла резко. Впрочем, в какой-то момент в ее душе шевельнулся слабый и теплый червячок - а что если взять да и переложить свои страхи на узкие плечи Дода Дарнеца…
- Я встречал и продолжаю встречать множество людей, нуждающихся в помощи, - невозмутимо повторил ее собеседник. - В частности, в вашей помощи, Павла.
Некоторое время она молчала, удивленно разглядывая огрызок недоеденного бутерброда.
- Я объясню… - ее собеседник отхлебнул из чашечки. - Ежедневно тысячи людей несут в Пещеру свои комплексы и страхи - волокут этот мусор в чистый и честный мир, где место только честной борьбе и первозданным инстинктам. Ежедневно сотни людей звонят по телефонам доверия, потому что им кажется, что в Пещере что-то не так, что их поведение выходит за привычные рамки… Речь не идет о маньяках-садистах, которым, к сожалению, почти невозможно помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19