Стоя над маленьким саквояжем, который Мария собиралась брать с собой, и пытаясь отобрать и уложить вещи, которые понадобятся в поездке на Юкатан, Мария слышала, как мать грохочет на кухне кастрюлями и сковородками и с шумом хлопает дверцами кухонного шкафа.
Девушка улыбнулась. Мать все еще гневалась – она всегда шумела на кухне, когда злилась. Но ничего, все утрясется, успокоила себя Мария. Когда все будет кончено, и Джессика вернется домой, мать простит ее и все забудет. Будучи от природы вспыльчивой, Инес Мендес не принадлежала к тем людям, которые подолгу сердятся или нарочно разжигают в себе злобу.
Мария подняла голову: раздался громкий стук в переднюю дверь, а затем она услышала возглас матери и ее сердитые шаги, направлявшиеся к двери.
Девушка протянула руку к муслиновой блузке, собираясь уложить ее в саквояж, когда внезапно в доме воцарилась тишина, которую тут же нарушил резкий крик Инес Мендес.
Выскочив из своей комнаты, Мария бросилась в переднюю. Что там случилось? Сердце ее замерло: она вспомнила, что несколько семей в Айбор-Сити получили телеграммы от правительства, в которых сообщалось, что их сын – или брат, или муж – убиты в бою на Кубе. Уж не телеграмма ли это, оповещающая о смерти Района? Или Эдуардо?
Вбежав в гостиную, Мария тоже вскрикнула, но не от горя, а от удивления. Там стояли Эдуардо и Карлос – отрастившие бороды, немытые, но целехонькие.
Инес по очереди обнимала их и восклицала:
– О mis hijos! Mis hijos! – Потом она отступила немного и заглянула им за спины. И задала вопрос, который секунду назад пришел в голову Марии: – Но где же Рамон? Где мой старший?
Мария, подойдя к матери, обвила ее руками, пытаясь удержать. И в ужасе посмотрела на Карлоса.
– Рамон, где Рамон? – опять закричала Инес Мендес. – Мой Рамон, он умер! Он не вернулся ко мне! О Madre de Dios!
Карлос что-то проговорил, но из-за воплей Инес его никто не расслышал.
– Тише, мама, – мягко проговорила Мария. – Карлос хочет что-то сказать.
– Спасибо, Мария, – отозвался тот. – Нет, мамочка, ваш сын отнюдь не умер. Рамон жив и здоров и шлет вам поклоны, всем вам.
Его слова дошли наконец до Инес Мендес, и она с помощью дочери без сил опустилась на диван.
– Он жив, мой сыночек? Но тогда где же он? – Ее голос прозвучал укоризненно. – Почему его нет с вами?
Эдуардо улыбнулся.
– Потому что он все еще на Кубе, мама. Он решил там остаться.
Инес Мендес опять издала вопль:
– Остаться на Кубе? Но почему же? А почему он не вернулся домой, в лоно семьи?
Эдуардо привлек мать к себе, положил ее голову себе на плечо и ласково погладил по волосам.
– Потому что он патриот, мама, и потому что он нужен Кубе. Там много дел, там нужно создать новое правительство. Он там нужен. Ты же знаешь Рамона. Ты знаешь, он всегда чувствовал, что Куба – его родина. Он решил остаться там и построить там новую жизнь. Он велел сказать, что любит тебя и папу и что будет навещать вас время от времени.
Заговорил Карлос. Он говорил спокойно, не отрывая глаз от Марии.
– Он делает то, что подсказывают ему чувства, мамочка. Не ругайте его за это. Рамон – уже взрослый человек и должен идти своим путем.
Глядя на Карлоса, Мария испытывала разные чувства, в которых не могла сразу разобраться. Он изменился; с темной бородой, в грубой, полевой форме он выглядел похудевшим и окрепшим. Но тут ее внимание отвлекла мать: она опять принялась причитать.
– Сыночек мой! Мой Рамон! Он будет один в чужом краю! Он был такой маленький, когда мы уезжали с Кубы, он ее совсем не помнит.
– Он не будет одинок, мамочка, – сказал Карлос, утешая ее. – Он будет с друзьями. Мы соединились с группой повстанцев в битве за Сантьяго. Это славные люди, урожденные кубинцы, сильные и верные, и Рамон будет с ними.
Мария прикоснулась к плечу матери.
– Не грусти, мама. Рамон жив и здоров и поступает так, как считает нужным. Порадуйся за него. И перестань плакать. Здесь Эдуардо и Карлос. Они вернулись. Покажи же им, что ты этому рада.
Инес Мендес выпрямилась.
– Ну конечно, я рада. Вы, наверное, там ничего не ели, да? От вас остались кожа да кости! – проговорила она ворчливо. – Пойдемте, я хорошенько вас накормлю.
Карлос откашлялся.
– Немного погодя, мамочка. Сначала я хотел бы сказать два слова Марии. Давайте выйдем в сад, Мария.
Мать исподтишка бросила на девушку торжествующий взгляд, но Мария сделала вид, что ничего не заметила. Ей внезапно стало как-то неловко с Карлосом, словно он стал для нее совсем незнакомым человеком.
– Конечно, конечно, Карлос. Мама, мы скоро вернемся.
В саду Карлос вошел под сень беседки и повернулся к Марии с серьезным лицом. Он не пытался обнять девушку, и это ее удивило.
– Мария, – медленно проговорил он, его потемневшие глаза смотрели на нее с непонятным выражением, – я хочу сказать тебе сразу, чтобы ты могла принять решение. Иначе это будет несправедливо по отношению к тебе.
Мария вдруг поежилась, как от холода, хотя утро было знойным и душным. Какая-то неестественность была в поведении Карлоса.
– Мария, я тоже решил остаться на Кубе навсегда. Я вернулся только для того, чтобы повидаться с тобой и сообщить об этом. И спросить, поедешь ли ты со мной?
Мария была потрясена. На Кубу? Мысль об этом приходила ей в голову, но казалась несерьезной.
– Если ты думаешь, что ты там никого не знаешь, что будешь единственной женщиной среди мужчин, ты ошибаешься. В группе повстанцев уже есть несколько женщин, а одна из них, Маргарита Гомес, была там с самого начала восстания и не раз сражалась бок о бок с мужчинами. Я уверен, что ты ее полюбишь, потому что она сильная женщина, похожая на тебя, Мария.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115