Приказ был отдан ей в спешке, и она поняла, что самое главное для нее — не отставать от остальных. Как только сани тронулись, вырывая ремни из ее рук, она упала на лед, и Том снова показал ей, как следует бежать. Не на цыпочках, как она пыталась, а опираясь на всю стопу, производя ритмичные движения, стараясь держаться параллельно саням, делая почти шаркающие движения. Как только она попрактиковалась в этом, она заметила, что могла бы сохранять ритм движения, а он был стремительнее, чем она предполагала и чем считала себя способной удерживать.
В течение первого часа мысли ее разбегались: она думала, достаточно ли толст и прочен лед, потом ее мысли упорно возвращались к Бену, и она опасалась, что выглядит не слишком привлекательно в его глазах, когда неуклюже бежит, переваливаясь с ноги на ногу. Она понимала, что Бен наблюдает за ней.
В течение второго часа Джульетта следила за санями, на которых одеяла были поставлены как паруса и которые обогнали ее. Глядя на эти сани, она позавидовала им. Когда в полдень все сделали остановку, чтобы передохнуть и выпить кофе, она спросила Тома, почему бы и им тоже не поставить на свои сани паруса.
— Когда стихнет ветер, вы увидите, что мы оказались правы. На больших расстояниях собаки надежнее. — Повесив весло над пламенем небольшого, но жаркого костра, он поджарил ломтик хлеба с сыром. — А без ветра людям придется тащить сани на себе.
— Ну как вы, маленькие леди? — спросил Медведь Барретт. Голос его гудел, как набат, и был слышен через все озеро, и на его зычный рык обернулось несколько человек. — Вы еще держитесь на ногах?
Джентльмены не должны упоминать такую часть тела, как ноги, в присутствии леди, но, несмотря на это, Медведь нравился Джульетте. Сначала его огромный рост и лицо со шрамами пугали ее, но теперь ее мнение о нем изменилось: она считала его веселым и добрым человеком. Барретт ассоциировался у нее с косматым викингом, золотоволосым и воинственным, полным жажды жизни, верным и преданным тем, кого он причислял к своему племени.
Когда Том откликнулся на призыв Медведя и махнул ему рукой, приглашая к костру, сердце Джульетты сжалось в груди. Вся их группа состояла из одних мужчин. Они могли видеть ее на берегу нагой, а если и не видели, то уж, конечно, слышали о ней. Медведь долго смотрел на нее, будто изучая выражение ее лица, прежде чем его огромная лапиша тяжело опустилась на ее плечо.
— Никто никогда не скажет ни одного обидного слова о вашем приключении, о том, как вы провалились под лед, — сказал он мягко, с удивившим ее тактом.
Губы ее дрогнули, и она шепотом ответила:
— А что, если они все-таки будут отпускать шуточки на мой счет? — Она бы умерла от унижения, если кто-нибудь хоть словом намекнул бы на ее тогдашнюю наготу.
— Тогда Бен Дир вышибет из них всю вонючую начинку. Бен дал слово это сделать. Если кто-нибудь вас расстроит или обидит, он расплатится за это синяками и кровоподтеками, клянусь Господом. А я и Том — мы его поддержим. Мы всегда готовы вступиться за вас, если ему понадобится наша помощь.
— Бен так сказал?
Джульетта повернула голову туда, где Бен хлопотал возле своих саней, меняя на ногах собак обмотки из дерюги, чтобы они во время бега не поранили себе лапы об острые и неровные осколки льда. Группа людей, собравшихся вокруг костра, состояла из других клиентов Тома. Джульетта уловила, что изредка они бросали на нее косые взгляды, но, как и обещал ей Медведь, ни один из них не позволил себе ни одного грубого или двусмысленного слова.
То, что, как ей стало известно, Бен выразил намерение драться из-за нее и защищать ее доброе имя, сделало его в ее глазах еще большим героем, чем она считала его до сих пор. И се удивило его благородство. До этого путешествия Джульетта не знала людей, способных проявить насилие по отношению к кому бы то ни было, и не имела желания знать их. Она была уверена, что Жан-Жак никогда бы не вступил в свару, возникшую из-за нее на берегу озера.
Но окружавшие ее люди не уклонялись от стычек и не презирали драк. Они всегда были готовы броситься на защиту своих женщин, если тех, по их мнению, оскорбили или расстроили. И Джульетте нравилась их непримиримость и жесткость. С ними она чувствовала себя в безопасности. Она чувствовала, что в определенном и до сих пор неизвестном ей смысле это важнее, чем просто хорошие манеры.
— Мне следует стыдиться себя, — пробормотала она. Ее новые взгляды удивляли ее самое.
— Чего вы стыдитесь? — спросила Зоя, глядя с горечью на свои уродливые ботинки. — Боюсь, у меня появились водяные мозоли.
— Я стыжусь того, что невольно поощряю насилие.
Зоя взмахнула оловянной кружкой с кофе, которую держала в одной руке, и бутербродом с сыром, который был у нее в другой.
— Вы? Поощряете насилие? Клянусь жизнью! Чего тут стыдиться? А кстати, что сказано о насилии в ваших книгах об этикете?
— Не важно. Откуда у вас эти бутерброды с сыром?
— Я приготовил их для нее! — крикнул Том, возившийся у костра.
— Я тебя об этом не просила! — огрызнулась Зоя.
Том улыбнулся Джульетте:
— Мисс Уайлдер и я друзья. К тому же я ухаживаю за ней. Убеждаю ее, каким внимательным и полезным могу быть в доме.
Джульетта и Клара одновременно отпрянули и воззрились на Зою. Даже маска из золы и сала не могла скрыть румянца, вспыхнувшего на ее щеках.
— У нас нет никакого романа и никакого ухаживания! Ты меня слышишь, Том Прайс? У нас нет и не может быть никакого романа! Никогда!
Джульетта бросила взгляд на Бена, склонившегося над собаками, a Клара посмотрела на Медведя, болтавшего и смеявшегося с мужчинами в другой группе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95