— Я вернулась в Клис не потому, что одумалась или повиновалась приказу отца Я вернулась домой только потому, что маэстро меня прогнал. Я попытала счастья в других театрах, но, как ни больно мне об этом говорить, меня нигде не взяли.
Она говорила едва слышно, Фриско видел, как тяжело ей дается правда.
— Мне жаль, Фредди.
— Ты представляешь, каково человеку, который хочет чего-то всем сердцем, но знает, что у него это не получается?
Дэл не думал, что она это пережила. Ее признание отдалось в его сердце острой болью.
— Может, маэстро просто не мог разглядеть в тебе хорошей актрисы? Так бывает.
Фредди поцеловала его, затем села и, обхватив колени руками, уставилась в темноту.
— Я вполне гожусь, чтобы играть перед нашими ковбоями. Но настоящая театральная публика, та, что платит за билеты, никогда не признает меня хорошей актрисой. — Фредди помолчала и, уронив голову на грудь, сказала: — Мне так этого хотелось! Я любила аплодисменты и делала вид, будто они адресованы мне. Но мне никто не аплодировал. Публика восторгалась другими, но не мной.
Фредди сидела сгорбившись, и в ее позе, в изгибе обнаженной спины было что-то до слез трогательное. Дэл не мог смотреть на нее без боли.
— Когда выезжаешь в ночное, — продолжала Фредди, — невольно думаешь о разном. У меня было много времени, чтобы подумать о себе. Я обманывала себя. Обманывала, читая сценарии и заучивая наизусть роли. Мне не стать хорошей актрисой.
Посидев так еще какое-то время, Фредди потянулась за рубашкой.
— Мне остается одно: надеяться на победу. Тогда я смогу построить театр и быть если не на сцене, то по крайней мере рядом. Не знаю, что делать, если мы проиграем.
— Ты могла бы поехать в Монтану, — сказал Дэл, стараясь говорить беспечно и легонько касаясь ее затылка. Фредди выгнула шею, откинувшись на его руку.
— Однажды я видела снег, и мне он не очень понравился. Монтана хороша для вас, суровых ковбоев, но не для актрис-неудачниц, — сказала Фредди и, не глядя на него, спросила: — А ты никогда не думал о том, чтобы устроиться где-нибудь в Сан-Франциско?
— Что такому, как я, делать в большом городе? Все, что я знаю и умею, я смогу применить только на ранчо. — Он осторожно развернул ее к себе лицом. — Фредди, я слышал, как ты читала стихи у костра. Верю, что ты хорошая актриса. Приобрести театр — неплохая идея, но, может быть, ты слишком рано сдаешься, отказываясь от своей мечты?
— Лжец, — мягко возразила она, и он видел, как блеснули благодарностью ее глаза. — Самое страшное во всем этом то, что я опозорила семью, обидела отца, испортила свою репутацию, — и все ради того, что мне совсем не удается. — Горькая усмешка скривила ее губы. — Я никогда не призналась бы в этом даже самой себе, но это, — она обвела рукой вокруг, словно призывала в свидетели землю, быков, костры и сидящих вокруг них людей, — это все слишком настоящее. Здесь нет места притворству. Здесь невозможно спрятаться за чью-то роль. И спину. Этот труд обдирает все наносное и обнажает сердцевину. Здесь открывается сущность каждого. Этот мир, это небо заставляют человека взглянуть себе в душу открыто и честно.
Дэл обнял ее за плечи и прижал к себе.
— У тебя здоровая и крепкая сердцевина, Фредди. Ты очень хорошая, и тебе не надо притворяться другой.
Глядя вдаль поверх ее плеча, Фриско сжимал зубы и молча клялся доставить две тысячи быков в Абилин даже ценой жизни. Она должна получить свой театр в Сан-Франциско. Фредди это заслужила.
Но сдержать обещание будет нелегко. В прошлом году индейцы угнали целое стадо, когда трейл-босс отказался отдать им нескольких быков. Каков урок? Когда к тебе явится индеец, не поскупись и отдай быка. Это ясно. Как и то, что предстоящие три недели обещали быть самыми трудными.
У многих животных оказались сбиты копыта, и Фриско объявил, что стадо останавливается на двухдневный отдых возле реки Уошито. Решено было подождать, пока спадет вода, чтобы не повторить катастрофы, случившейся при переправе через Ред-Ривер. Вода в реке оказалась чистой и приятной на вкус. Самое время искупаться, постирать и пополнить запасы воды.
Фредди развесила мокрую рубашку на ветках ивняка, в изобилии растущего по берегам реки, и, весело напевая что-то под нос, принялась сушить волосы. Удивительно, как поднимается настроение, когда ты вымытая и одежда у тебя чистая.
С улыбкой на губах Фредди шла в лагерь, но улыбка сразу увяла, когда она заметила высокого индейца и рядом с ним мальчика. Замедлив шаг, она смотрела, как Дэл, поджав губы, ведет к ним одного из быков со сбитыми копытами — третьего по счету, отданного индейцам в уплату за проход по их земле.
Но то, что увидела Фредди после, просто взбесило ее. Мужчина и мальчик ушли из лагеря, уводя за собой быка, а следом за ними шел Джек Колдуэлл. Она могла лишь догадываться, что Джек говорил индейцам.
Сжав кулаки, пылая гневом, Фредди побежала к заговорщикам. Она настигла Джека в тот момент, когда он, переговорив о чем-то с индейцами, повернул в лагерь. На губах Колдуэлла играла довольная улыбка.
— Будь я мужчиной, я убила бы тебя! — сказала она, бросая гневные слова ему в лицо.
— Как ты, сладенькая моя, можешь говорить такое? — Улыбаясь, Джек любовался шелковистой копной ее волос, ниспадающих до пояса. — Сегодня ты просто красавица!
— Ты сказал им, чтобы они являлись каждый день и требовали по быку? Ты посоветовал им отправлять к нам своих друзей за мясом?
Фредди знала, что Джек именно это и говорил.
— Меня от тебя тошнит! — бросила Фредди и, развернувшись, направилась в лагерь.
Джек догнал девушку и, поравнявшись с ней, заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133