— Так что не отвлекай меня разговорами. Я не люблю болтать, когда готовлю.
— Скажите, что вы собираетесь приготовить на ужин, и я от вас отстану.
— Я приготовлю то, что принесет Ханратти. — А пока она займется картошкой и луком и замесит немного теста на галеты.
— Похоже, мы идем в хорошем темпе последние дни, — заметил Пич, устраиваясь рядом с Фокс, чтобы починить уздечку.
Фокс не видела, куда ушел Таннер.
— Я рада, что нашла это место для стоянки. Я уже давно здесь не бывала, боялась, что не найду. Если бы мы свернули немного севернее у солончаков, мы потеряли бы много времени.
— Клянусь, я не понимаю, как тебе это удается, Мисси, но ты каким-то образом находишь пути, которые избавляют нас от необходимости переходить через вершины самых высоких гор. А на какой мы сейчас высоте? Около восьми тысяч футов? Так высоко я еще никогда не забирался.
Фокс собрала очистки — они будут сожжены в костре вместе с остатками ужина.
— Ладно, выкладывай. Что там у тебя на уме?
Пич заморгал с невинным видом.
— Почему ты думаешь, что меня что-то беспокоит?
— Ты не станешь раздавать комплименты, если только не хочешь подольститься к человеку, прежде чем сказать что-то, что ему не понравится. — Она достала из миски тесто и начала его раскатывать. — Так в чем дело?
Свет заходящего солнца окрашивал вершины гор в розовый цвет, и Фокс вспомнила, что при этом свете Пич всегда выглядел энергичным и его лицо лоснилось, но сегодня кожа выглядела дряблой и были видны все морщины.
— Эй, старичок, — уже мягче добавила она. — Как ты себя чувствуешь?
Пич недовольно нахмурил брови.
— Лучше не бывает, Мисси. Ничего нет такого, что не вылечил бы хороший крепкий сон.
— Ну тогда я надеюсь, что ты будешь хорошо спать сегодня ночью. — Она всегда, прежде чем самой лечь спать, проверяла Пича, и до сего дня она не замечала, чтобы он страдал от бессонницы. Она внимательно изучила цвет его лица и согбенную спину и пришла к выводу, что одному из более молодых мужчин придется на несколько дней освободить Пича от мулов. — Так что тебя гложет? Почему ты смотришь на меня так, словно видишь то, что никто другой не видит?
— Ты же знаешь, что я не согласен с тем, что ты задумала сделать в Денвере. — Он поднес уздечку ближе к глазам и прищурился. — И я надеялся, что на пути туда произойдет что-то, что изменит твое решение.
Фокс возвела вверх глаза.
— Я же куп ила тебе очки всего два месяца назад. И я положила их в твою седельную сумку. Почему ты ими не пользуешься?
— Что-нибудь случилось, что могло бы изменить твое решение насчет Денвера?
— Нет.
Как только она закончит раскатывать тесто, она поищет его очки.
— Ты в этом уверена, Мисси?
Она отлично понимала, о чем говорит Пич, и к ее лицу прилила краска. Она сердито перекинула через плечо косу.
— Все-то ты замечаешь. И тебе обязательно нужно прочитать нотацию.
— Ага. — Подняв полу рубашки, он протер пряжки уздечки. — Помнишь то время, когда мы жили с кузиной твоей матери?
— Хотелось бы забыть, но я помню.
Единственным утешением в то время было знакомство с Пичем.
— Помнишь, как миссис Уилсон приказала тебе приготовить пирог, а когда он был готов, тебе не дали ни кусочка?
Фокс стряхнула с рук муку.
— К чему это ты ведешь?
— Больно видеть и даже трогать то, что никогда не будет твоим.
Она встретилась глазами с Пичем и задержала взгляд.
— Мне бы хотелось хотя бы раз в жизни получить то, чего я действительно хочу, — тихо сказала она. — Мне не надо этого на долгое время или навсегда, потому что я знаю, что это невозможно. Но на короткое время…
— Разве тебе было бы достаточно одного кусочка пирога? А если ты узнаешь, каков он на вкус, а потом поймешь, что он тебе не принадлежит, разве от этого тебе не станет еще горше?
Таннер вернулся в лагерь с обломком скалы. Он кивнул Фокс и Пичу и поспешил к палаткам.
— Не знаю, — прошептала Фокс, наблюдая за Таннером. — Все, что я сейчас хочу, так именно этот кусочек, даже если он и не очень вкусный.
Пич встал, со вздохом взглянул на уздечку и перед тем, как пойти проверить лошадей, на прощание стиснул плечо Фокс.
Тут она неожиданно заметила Джубала Брауна, наблюдавшего за ней из-под полей шляпы.
— Ты подслушивал?
Браун поднял руки.
— Ты меня побьешь, если я в этом признаюсь?
Фокс попыталась вспомнить, о чем они с Пичем говорили. Кажется, ни о чем особенном.
— Не беспокойся, — ухмыльнулся Браун. — Еще минуту назад я дремал. Все, что я слышал, так это насчет какого-то кусочка. Ты собираешься печь? — с надеждой спросил он.
— Мне все равно, даже если ты слышал все, о чем мы говорили. — Она пожала плечами. Хоть бы Ханратти поскорее вернулся, чтобы она могла покончить с ужином и заползти в свою палатку. Она вдруг почувствовала страшную усталость.
— Я тебе не очень нравлюсь, не так ли? Фокс посмотрела на него, но промолчала.
— Это потому, что я конфедерат?
— Я уже тебе говорила. Война для меня — это что-то нереальное.
— Или ты сердишься из-за того, что украли золото? В этом был виноват Ханратти, а не я.
Раскачиваясь на каблуках, Фокс смотрела на Брауна в упор. Высокий, худой, он даже был красив, хотя и грубой, неотесанной красотой. Оттого, что он два дня не брился, у него отросла жиденькая бородка, делавшая его старше. Фокс пришлось напомнить себе, что перед ней убийца, но с повадками врожденного лентяя.
— Ты нравился бы мне больше, если бы меньше хныкал и больше помогал.
— Я нравился бы тебе больше, если бы я был богат, а манеры у меня были, как у герцога. — Еще больше откинувшись на седло, он надвинул шляпу ниже на глаза. — Конечно, если бы я был богатым герцогом, я перестал бы пялиться на твою задницу и нашел бы себе леди, одетую в шелка, от которой пахло бы духами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97