Простенки между окнами занимали зеркала, на которые Фокс не обратила никакого внимания. Зато ее заинтересовали картины, на которых были изображены роскошные женщины.
Везде преобладал красный цвет. Стены были обклеены красными с золотыми вензелями обоями. Цвет обивки варьировался от темно-красного до бледно-розового. Фокс решила, что гостиная» выглядит именно так, как она себе ее представляла, — роскошная громоздкая мебель, медь, золото и хрусталь и все — красное.
— Как вас зовут? — Пианино стояло на небольшой эстраде, а человек, перебиравший клавиши, улыбался. — Я знаю мелодии, которые подходят к каждому женскому имени.
— Фокс.
Внимательные голубые глаза блеснули в свете люстры, висевшей под потолком.
— Такого я не знаю. А вы любите музыку Стивена Фостера?
Фокс понятия не имела, кто такой Стивен Фостер, но когда пианист извлек из клавиш первые такты песни «Дженни с каштановыми волосами», она кивнула. На нем был серебристый жилет, белая рубашка и красные резинки на рукавах. Во время бейсбольного матча его голова была прикрыта шляпой, но теперь Фокс увидела седину на висках. Он был привлекательным мужчиной.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — раздался сухой, неприветливый голос.
Фокс повернула голову. Рядом с пианино, за столом, на котором лежали какие-то папки и бумаги, сидела Барбара Робб. На ней был шелковый халат необыкновенного зеленого цвета, какого Фокс в жизни своей не видела. У Норвуда на каждом пальце было по золотому кольцу, но миз Робб драгоценности были не нужны. Даже с распущенными волосами и без всякой косметики ее выразительное лицо было необыкновенно красивым.
— Я не могла заснуть, — почувствовав себя глупо, пробормотала Фокс.
Миз Робб внимательно на нее посмотрела, кивнула и подозвала к себе.
— Понимаю, вам стало интересно. Но надо было спуститься пораньше. А сейчас здесь ничего не происходит.
Фокс села на предложенный ей миз Робб стул.
— А бордель — это прибыльное дело?
— Очень. — Миз Робб придвинула Фокс бутылку виски и стакан. — Налейте себе. А каким лосьоном вы пользуетесь? — неожиданно поинтересовалась она.
А женщина не глупа, подумала Фокс. Ведь после стольких дней в пустыне у Фокс должен был быть темный загар, обветренные щеки и потрескавшиеся губы.
— Свиным жиром, — призналась Фокс, — и какой-то смесью, которая защищает от солнца.
Я могу вам предложить кое-что получше свиного жира. — Барбара Робб провела рукой по своему ухоженному лицу. — Вы не похожи на женщину, которая интересуется лосьонами для лица…
Фокс налила себе виски и вдруг сказала:
— Через несколько недель я должна выглядеть как леди. — И добавила в надежде: — Вы знаете, как этого добиться?
— Знаю больше, чем вы думаете. — Она стала загибать пальцы. — Вы ходите слишком большими шагами, как мужчина. Не надо. Делайте маленькие шажки. Не пейте и не курите. Не ругайтесь. Вместо «Черт возьми» говорите «Бог ты мой!» или «О звезды!». Всегда уступайте мужчинам. — Они услышали, как засмеялся за их спиной Норвуд. — Никогда не сидите нога на ногу, скрещивайте только щиколотки. Скромно опускайте глаза. Никогда не повышайте голоса. Никогда не выставляйте напоказ хотя бы дюйм вашей кожи ниже горла и выше запястий. И всегда — слышите, всегда! — носите корсет.
— Как много запретов, — пожаловалась Фокс и залпом выпила виски.
Миз Робб пожала плечами и подавила зевок.
— Из этих запретов и состоит приличное поведение.
— Могу я задать вам личный вопрос?
— Смотря какой.
Фокс бросила через плечо взгляд на Норвуда и тихо спросила:
— Предположим, есть мужчина. И когда он на тебя смотрит, у тебя начинает бешено колотиться сердце…
Миз Робб тоже посмотрела на пианиста.
— И ты чувствуешь, как будто тебе нужно одно-единственное в твоей жизни, и ты… — Фокс почувствовала, что краска залила ей щеки. — Ну, вы понимаете…
— Пожалуй, да. — Губы миз Робб дрогнули в еле заметной улыбке.
— Но у них нет будущего. — Облизнув губы, Фокс сложила руки на коленях. — Что лучше — взять то, что сделает тебя счастливой на короткое время, и при этом знать, что потом тебе будет больно, или отказаться от всего с самого начала?
— Если жизнь предлагает тебе что-то хорошее, надо его брать.
— Даже если знаешь, что это убьет тебя, когда все закончится?
— Даже тогда.
Ей будет больно, когда придется расстаться с Таннером. Но только до тех пор, пока она не убьет Хоббса Дженнингса и ее за это повесят.
— Спасибо. Это то, что я хотела услышать. — Она облегченно вздохнула. — А теперь предположим, что ты хочешь, чтобы этот человек никогда тебя не забыл. Чтобы вспоминал каждый раз, когда будет смотреть на другую женщину…
Барбара наклонилась к Фокс так, что их головы оказались совсем рядом, и начала шептать ей на ухо. Глаза Фокс раскрывались все больше и больше. Потом она откинулась на спинку стула и воскликнула:
— Я должна делать все это? — Миз Робб кивнула с серьезным видом, а Фокс расхохоталась. — Боже праведный!
Ближе к утру она разбудила Таннера, лизнув его в ухо. Потом провела рукой по его груди, потом ниже, пока не нашла то, что искала. Юркнув под одеяло, она соскользнула вниз, осыпая его тело быстрыми поцелуями и покусывая. А потом привела в действие совет миз Робб.
Когда два часа спустя они покинули бордель, у Таннера было такое ошеломленное выражение лица, что Фокс не могла удержаться от смеха.
Фокс прижала к себе его локоть и проговорила:
— Я никогда не подумала бы, что смогу сказать тебе такую вещь, но мне понравилось то, что я с тобой делала.
— Покинув Ноу-Нейм, они свернули на северо-восток и снова оказались в горах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97