Но она, упрямо сжав губы, принялась разгружать мулов. Только через несколько минут она заметила, что Джубал Браун трудится рядом с ней.
— Ему плохо, правда? — Браун кивнул в сторону Пича.
— Ему стало лучше.
Она сортировала груз — отделяла тюки с продуктами и вещами, необходимыми, чтобы разбить лагерь, от тех, что им будут не нужны вечером.
— Ему потребуется не менее месяца и постельный режим, чтобы поправиться.
— Нуда. Я отвезу его в гостиницу, сниму хороший номер и найму сиделку.
— Не надо на меня сердиться. Я не виноват в том, что он заболел.
Фокс промолчала и пошла на берег. Сколько бы раз на дню она ни уверяла себя, что Пич поправляется, она знала, что это неправда. Сотни раз она спрашивала себя, не лучше ли было настоять на том, чтобы он остался в Ноу-Нейме. Пич, конечно же, отказался бы, но от этого ей не стало легче.
Таннер подошел к ней сзади и положил руку на плечо.
— В группе, расположившейся лагерем под теми ивами, есть женщина-врач. Может, она посмотрит мистера Эрнандеса?
Фокс взглянула на людей, которые собирались переправиться через реку.
— Я поговорю с ней, но я почти уверена, что она не согласится. Скорее всего посоветует ему полежать с месяц в постели. — Раскинув руки, она показала на отвесные скалы каньона к северу и югу. — Это единственное ровное низменное место на многие мили вокруг. Я не знаю, почему здесь нет ни единого поселения, где человек мог бы отдохнуть, но их нет. — Они молча смотрели на многочисленные костры по берегам реки. — Пич не согласится оставить меня, Таннер. Он поедет со мной до самого Денвера, вот и весь разговор. Но как только мы приедем в Денвер, я уже через пять минут засуну его в постель и вызову настоящего доктора, чтобы тот осмотрел его.
После ужина она спросила Пича, не сыграет ли он с ней партию в шахматы. Она не помнила, чтобы он когда-либо отказывался, но Пич покачал головой.
— Сегодня был длинный день, Мисси. Мы с тобой завтра сыграем. Если благополучно переправимся через реку.
— Все будет хорошо. Мы заплатим паромщику за то, чтобы он перевез тебя и грузы. А мы с мужчинами переплывем на лошадях и мулах.
— Таннер уже снял повязку, и у него снова появился аппетит. Я рад этому.
— А мне хотелось бы, чтобы он и у тебя появился.
— Ты ешь за нас двоих, Мисси. Так было всегда.
Они улыбнулись друг другу, и Фокс, взяв с него обещание, что завтра они непременно сыграют в шахматы, пошла искать Таннера. Она нашла его возле кучи крупной гальки. Он стоял на коленях и вертел в руках обломок скалы.
— Это окаменевший кусок дерева, — объяснил он. — И здесь повсюду разбросаны окаменелости.
Фокс встала на колени рядом с ним и стала разглядывать деревяшку.
— Ханратти разговаривал с кем-то из другой группы, той, что стоит здесь уже несколько дней. Он сказал, что среди гравия они нашли много яшмы и агатов.
— Меня это не удивляет.
— Мне и раньше попадались окаменелости. Откуда они берутся?
Таннер оживился и стал с большим воодушевлением развивать любимую тему. Он все еще рассказывал ей о динозаврах, когда солнце зашло за вершины гор.
— Как много интересного ты знаешь.
Они шли к костру и все время, будто нечаянно, касались друг друга.
— Ты тоже много знаешь. Просто мы знаем интересные вещи из разных областей. — Остановившись, он оттащил ее за дерево, прижал к себе и поцеловал. — Мне хотелось бы, чтобы здесь было поменьше народа.
— Мне тоже. — Она уткнулась ему в шею, упиваясь его запахом.
Она скучала по нему. Иногда, когда дорога впереди была ровной, она немного отставала и ехала позади него, чтобы наслаждаться видом его широких плеч и тем, как ладно он сидит на лошади. Его волосы снова отросли и падали на воротник, и ей это безумно нравилось. Нравилось, как его крепкие ноги сжимают бока лошади. И каждый раз, когда он придерживал свою больную руку, она трогала простреленную мочку уха и улыбалась.
Когда его руки обвились вокруг ее талии и она ощутила его твердую плоть, она вздрогнула и теснее прижалась к нему.
Как легко было бы любить этого человека.
Неожиданная мысль поразила ее и не давала уснуть долго после того, как потухли все костры по берегам реки и единственной музыкой ночи было стрекотание сверчков и шуршание зверьков, пробиравшихся сквозь кусты.
В своей жизни Фокс любила только двоих. Свою мать и Пича. Ей никогда не приходило в голову, что может быть кто-либо еще.
И все же когда она смотрела на его мужественное лицо и на его сильные руки или вспоминала жар их сплетенных тел, в ее груди что-то так сжималось, что ей становилось трудно дышать.
Она чувствовала, что именно такой бывает любовь — комок в груди человека, который все увеличивается от безумной радости, а потом ложится таким тяжелым грузом, что вынести это бывает почти невозможно.
Лежа в темноте и чувствуя этот комок в своей груди, она снова поклялась отомстить Хоббсу Дженнингсу и убить негодяя. Поскольку у нее не было будущего с Таннером, не имело значения то, что у нее вообще не было будущего. Лучше оборвать свою жизнь сразу, одним махом, чем страдать от того, что не можешь иметь то, что хочешь.
Глава 16
Все последующие дни, когда они свернули на юг, оставив позади гряду гор, непрерывно шел дождь. В последний день они не смогли разжечь костер и остались без кофе. Дождь капал с полей шляп, пока они ужинали всухомятку. Перед тем как залезть в свои палатки, им пришлось отскребать ножом комья глины с сапог.
Утром дождь все еще моросил. Начало дня никогда не было для Фокс приятным временем суток, а если она не могла выпить кофе, настроение и вовсе было скверным. Она молча вывела свой отряд со стоянки и поехала впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97