Эстансио тотчас же ускакал, а молодой человек пустил свою лошадь медленным шагом. Краем глаза он видел Бунтаря; черный жеребец следовал за ними на почтительном расстоянии.
Эдвард взглянул на девушку и прошептал:
– Я люблю тебя, Виктория. Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу без тебя жить.
Она тихо застонала, ее ресницы дрогнули, и глаза медленно открылись.
– Не шевелись, – сказал Эдвард. – Ты упала с обрыва.
– Эдвард?.. – прошептала она. – Это ты? Или мне снится?..
– Нет, это не сон, Виктория.
– Мне так больно, – прошептала она.
– Где болит?
– Вроде бы ребра.
– А больше нигде не больно?
– Не знаю. Кажется, нет. – Она снова застонала. – О… Мне так плохо… Мы не можем остановиться?
Эдвард прижал ее к себе еще крепче.
– Нет, Виктория, мы должны ехать, – прошептал он ей на ухо, но девушка его уже не слышала – она снова впала в беспамятство.
Добравшись до хижины, Эдвард спрыгнул с лошади и осторожно снял Викторию – она оказалась удивительно легкой. Ударом ноги он распахнул дверь домика и переступил порог. Было темно, но Эдвард ощупью нашел кровать и уложил на нее девушку. Затем пошарил вокруг в поисках лампы – нужно было зажечь свет. В хижине давно никто не жил, но путники всегда оставляли небольшой запас провизии.
Он вернулся к лошади, чтобы взять флягу с водой, и заметил, что Бунтарь стоит неподалеку. Вернувшись в дом, Эдвард поискал чистую тряпицу. Не обнаружив ничего подходящего, он оторвал узкую полоску от рубашки, обвязанной вокруг груди Виктории. Смочив лоскут водой, он присел на кровать и отер лицо девушки.
Виктория медленно открыла глаза.
– Я хочу пить, – прошептала девушка.
Эдвард поднес флягу к ее губам.
– Пей маленькими глотками, – сказал он. – Все, довольно.
– Бунтарь, – вспомнила Виктория и попыталась сесть. От боли у нее перехватило дыхание, и она прикусила губу, чтобы не закричать.
– Не шевелись, – сказал Эдвард. – Конь снаружи. Он сбросил тебя?
– Нет, я упала… с обрыва. Как ты меня нашел? – Она заплакала. – О… мне так больно… Я не в силах это терпеть. – По щекам ее катились слезы.
– Не разговаривай. – Эдвард прижался щекой к ее лицу. – Постарайся потерпеть немного.
– Мне страшно, – прошептала она. – Пожалуйста, не оставляй меня, Эдвард.
Он осторожно обнял ее.
– Ничего не бойся, моя крошка. Никто тебя не обидит.
Девушка закрыла глаза, и Эдварду показалось, что она уснула. Несколько минут он сидел с ней рядом, потом поцеловал в щеку и вышел из хижины за дровами – сразу за дверью находилась поленница. Вернувшись, развел огонь и, налив в кастрюльку воды из фляги, сварил кофе. Затем уселся с кружкой на грубо сколоченный стул.
Тут Виктория шевельнулась и снова застонала. Эдвард вскочил со стула и опустился на колени рядом с кроватью. Прикоснувшись ко лбу девушки, он обнаружил, что у нее жар. Эдвард смочил водой тряпицу и снова стал протирать лицо Виктории. Затем достал из стоявшего в углу сундука одеяло и укрыл девушку.
– Потерпи, Виктория, – прошептал он, усевшись на край кровати.
– Где я? – Глаза девушки расширились. – Бесс, они убили Бесс… Я застрелила человека… Господи, прости меня. – Виктория бредила и переживала события недавнего прошлого. – Лучше бы я застрелилась, – рыдала она. – Он дотронулся до меня своими грязными руками… Пожалуйста, дайте мне умереть. Бодайн, ты меня спас… Бодайн, я сожгла наш дом… Я не могла позволить янки разорить его. Майор Кортни догадался, что я женщина. Бодайн, где мы спрячемся? Пол… где ты, Пол? Не могу тебя найти. Я должна сказать тебе… Пол, где ты?..
Наконец Виктория умолкла и снова уснула. И почти тотчас же приехал Дэн. Доктор принялся осматривать девушку, в Эдвард вышел из хижины – он попытался приблизиться к Бунтарю, но безрезультатно. Вернувшись к хижине, Эдвард стал дожидаться Дэна. Тот вышел, когда уже всходило солнце.
– У нее сломано три ребра, – сказал доктор. – Я сделал ей перевязку и дал снотворное.
– Она страшно мучилась от боли, – пробормотал Эдвард. – Мучилась, но терпела.
– Я же говорил тебе, что она особенная… Эстансио рассказал мне обо всем. Твоя расторопность, возможно, спасла ей жизнь. Она могла бы повредить легкие, если бы не твои решительные действия.
– Дэн, я бы не хотел снова увидеть, как она корчится от невыносимой боли.
– Что у тебя с рукой? – спросил Дэн. – У тебя сочится кровь.
– Ничего. Ободрал веревкой.
Дэн осмотрел руку приятеля.
– Ты не просто ободрал ее, Эдвард. Теперь понимаю, откуда на Виктории кровь. Подожди, я сейчас принесу свой чемоданчик.
Дэн промыл и перевязал рану Эдварда.
– Надо будет посмотреть твою руку через несколько дней, – сказал доктор.
– Дэн, что ты собираешься делать с Викторией?
– Ничего. Пусть некоторое время побудет здесь. Можешь теперь надеть рубашку. Почему бы тебе не отправиться домой и не отдохнуть? Матушка появится здесь с минуты на минуту.
– Дэн, не подпускай никого к Виктории. Никого, кроме Матушки и Бодайна. Она бредила этой ночью… и кое-что говорила. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал это.
Дэн с удивлением взглянул на приятеля.
– Я слышал от нее лишь одно: «Эдвард Ганновер – янки».
– Она переживала в бреду все то, что ей пришлось пережить в Джорджии, – пояснил Эдвард.
– Хорошо, я ограничу число посетителей, – пообещал Дэн.
– Я, пожалуй, последую твоему совету и надену рубаху, – сказал Эдвард, – а потом поеду домой.
Несколько минут спустя Эдвард уже скакал в Рио-дель-Лобо.
Глава 14
Виктория проспала весь день. Когда она открыла глаза, бабушка покормила ее с ложечки куриным бульоном и напоила прохладным сидром. Вскоре доктор дал ей новую порцию снотворного, и девушка уснула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111