! – с возмущением воскликнул старший вакеро. – Неужели я слышу от вас такие слова? Это такой же мой дом, как и ваш! И я, и мой отец родились здесь, а мой дед прибыл из Испании вместе с вашим дедом. То же касается и многих других. Они вернутся, потому что всегда работали на хозяев Каса дель Соль.
Ноубл уставился в разбитое окно, не зная, как выразить свою признательность.
– Это будет нелегко, Алехандро, – тихо произнес он.
– Вы только скажите, что надо делать, и все будет в порядке.
Повернувшись, Ноубл встретил спокойный и обнадеживающий взгляд Алехандро.
– Сначала мы должны восстановить стадо. Нам также понадобятся лошади, а для этого нужны деньги.
Старик кивнул:
– Ваш отец оставил вам письмо. Возможно, там окажется что-нибудь полезное.
Когда вакеро вышел, Ноубл подошел к окну и посмотрел на пыльный двор. Как сможет он занять место отца, не обладая ни его умом, ни энергией? Но ему придется сделать это, чтобы спасти Каса дель Соль – в память об отце и всех тех, кто создавал их ранчо на пустом месте.
Вернулся запыхавшийся Алехандро.
– Вот письмо, хозяин. Прочтите, что написал ваш отец. Увидите – все опять будет хорошо. Вас не сломят трудности – вы слишком похожи на отца.
Ноубл окинул взглядом разоренную комнату, пытаясь представить ее себе такой, какой она была прежде.
– Надеюсь, ты прав.
– Но не забывайте: многие попытаются остановить вас, – предупредил Алехандро.
– Пускай. Худшее они уже сделали.
Вскрывая письмо, Ноубл пытался скрыть острую душевную боль. Ничего – больше его не удастся застигнуть врасплох. И он уже никогда не станет доверять женщине.
Почерк отца был неразборчивым, а бумагу покрывали кляксы. Ноубл с трудом вчитывался в каракули:
«Сын мой!
Когда ты прочитаешь это, меня уже не будет в живых. Не горюй обо мне, а займи принадлежащее тебе по праву место хозяина Каса дель Соль. Не позволяй никому посягнуть на твое наследство. Я поместил деньги в банк в Новом Орлеане. Свяжись с тамошним нотариусом Джорджем Нанном. Он честный человек, так что можешь полностью ему доверять. У мистера Нанна есть копия моего завещания, и он поможет тебе во всем. Пошли за сестрой, как только почувствуешь, что она может вернуться домой, не подвергаясь опасности. Всегда держитесь вместе! Моя душа покинула эту землю, но сердце остается с вами» .
Ноубл долго смотрел на лист бумаги. Ему казалось, будто отец говорил с ним из могилы, и это придавало Ноублу смелости, необходимой для того, что предстояло сделать. Странно только, что отец предпочел обратиться к нотариусу в Новом Орлеане, а не в Техасе.
Ноубл спрятал письмо в конверт и положил его в нагрудный карман.
– Кого я могу послать в Новый Орлеан с поручением, Алехандро?
– Моего старшего сына Томаса, хозяин, – без колебаний ответил вакеро. – Он парень надежный.
– Тогда сразу же пришли его ко мне. Я составлю необходимые документы. Он сможет уехать в ближайшие дни?
– Конечно, хозяин. Он исполнит любое ваше приказание.
Ноубл тяжело вздохнул:
– Надеюсь, Алехандро, я смогу стать таким, каким хотел меня видеть мой отец.
– Каждый сам творит свою судьбу, хозяин.
– Да, мой друг. Мы сами создаем нашу судьбу.
2
Спешившись, Рейчел бросила поводья Зебу – старому ковбою, более сорока лет работающему на ранчо «Сломанная шпора». Зеб казался такой же частью ранчо, как и сама земля. Когда он начал отставать от более молодых ковбоев, Рейчел поручила ему уход за лошадьми, что его вполне устраивало. Зеб любил лошадей, и они отвечали ему тем же.
Обнажив в улыбке беззубые десны, Зеб почтительно снял пыльную шляпу и хлопнул ею по кривой ноге. Длинные седые волосы упали ему на плечи.
– Жаркий сегодня денек, мисс Рейчел, а вы, похоже, скакали во весь опор. – В его голосе не слышалось упрека – он знал, что если Рейчел утомила лошадь, то для этого была серьезная причина. – Сейчас протру Фаро влажной тряпкой, чтобы она остыла.
Однако мысли Рейчел были заняты другим. Рассеянно кивнув Зебу, она направилась к дому.
Уинна Мей, экономка и кухарка, вышла из кухни, вытирая руки о фартук. Рейчел было двенадцать лет той зимой, когда ее отец нашел Уинну Мей у реки, полузамерзшую и жестоко избитую, со следами ожогов на руках, и привез на ранчо. Вполне естественно, что, поправившись, Уинна Мей осталась в «Сломанной шпоре»: сначала в качестве кухарки, а потом и экономки. Она никогда не сидела без дела и управляла домом, как собственной территорией. Немногие осмеливались ей противоречить.
О прошлом Уинны Мей было известно мало. Никто ее не расспрашивал, и сама она ничего не рассказывала. Смуглая кожа и выдающиеся скулы указывали на то, что она наполовину индианка. Ее черные волосы, стянутые тугим узлом на затылке, были лишь слегка тронуты сединой, но лицо напоминало Рейчел карту, висевшую в классной комнате, – морщины свидетельствовали о нелегкой жизни, перенесенных горестях и боли, которую она старалась скрывать.
Рейчел не знала, что бы она делала без Уинны Мей – особенно после смерти отца.
Уинна Мей кивнула в сторону узкой лестницы:
– Там твоя сестра. Сказала, что хочет отдохнуть и чтобы ее не беспокоили.
Сняв шляпу и перчатки, Рейчел бросила их на кожаный диван и с тоской закатила глаза. Сегодня ей особенно не хотелось видеть свою сестру.
– Делия приезжает в «Сломанную шпору», только если чем-нибудь недовольна или ей что-то нужно.
Уинна Мей молча кивнула и вернулась в кухню.
Рейчел догадывалась, зачем Делия приехала из Остина в такую жару. Последние два года сестра убеждала Рейчел продать «Сломанную шпору» ее мужу Уиту и, очевидно, прибыла с целью возобновить уговоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70