Аврора должна была ясно сознавать, что происходит. Эта ночь должна стать памятной и для нее тоже. Он строго взглянул на нее и отрицательно покачал головой.
Николас был согласен не торопить события. Он был очарован своей женой. Она расслабилась в кресле и некоторое время глядела на огонь в камине. Николас погладил ее по голове, наслаждаясь мягкостью ее волос. Она не вздрогнула и не отстранилась. Тогда он провел рукой по ее щеке, чувствуя, как растет в нем желание.
Время пришло.
Он обошел ее кресло и встал перед ней. С улыбкой он протянул ей руку:
— Иди ко мне.
Аврора замерла. Мгновение, которого она ждала с тревогой, наступило. Она обвела глазами комнату, ища орудия его извращенной страсти, о которых когда-то услышала.
— Что ты ищешь, Аврора? — удивленно спросил Николас. — Думаешь, как тебе от меня сбежать? Уверяю, такой возможности у тебя нет.
Вино развязало ей язык, и она выпалила напрямик:
— Я ищу березовые розги.
Николас расхохотался так, что стены задрожали.
— С какой стати я должен держать розги в спальне?
Но голос его постепенно становился все тише, а глаза превратились в серые щелки. Причина ее непонятного страха становилась более чем ясной.
Он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.
— Аврора, я не собираюсь тебя обидеть.
Аврора проглотила стоявший в горле комок и с трудом выдавила:
— Ночью во время бала я подслушала один разговор.
— Ты скажешь мне, что это были за люди? О чем именно они говорили?
Аврора пересказала разговор во всех подробностях. Николас вдруг вскочил на ноги и бросился к камину. Он припал лбом к каминной полке, стараясь совладать с гневом.
— Если бы только знать, кто это! Я бы вызвал их на дуэль!
Аврора чуть не расплакалась от радости.
— Ты хочешь сказать, что не?..
Николас подошел к Авроре и прижал ее к сердцу.
— Милая моя, сладкая! Глупышка моя! Может, я и повеса, но женщин не бью и не беру их силой. И уж конечно, не собираю у себя в спальне зрителей!
Аврора прижалась пылающими щеками к мягкому бархату его халата.
У себя над головой она слышала его тихий шепот:
— Я обижал тебя прежде тем, что целовал?
Аврора покачала головой.
— Я тебе когда-нибудь делал больно?
— Н-нет.
— Тогда ты должна знать, что я и сегодня тебя не обижу. Даю слово джентльмена.
Аврора вздохнула. Как она могла поверить в гнусные сплетни о человеке, который столько для нее сделал?
— Пожалуйста, прости меня, Николас, — прошептала она. — Я была такой глупой. Я должна была бы догадаться, что эти люди просто злословят. Что за этим ничего не стоит.
Он приподнял ее лицо за подбородок — так, чтобы она могла посмотреть на него.
— Я могу понять, почему ты им поверила. Видит Бог, я этого заслужил. Но я хотел бы, чтобы ты мне доверяла.
— Я доверяю тебе, — прошептала она.
— Тогда позволь доказать тебе, что я не чудовище.
Аврора стояла, положив руки ему на плечи. Она смотрела прямо ему в лицо. В глазах его более не было ни холода, ни насмешки. Они светились нежностью.
Она дотронулась рукой до его гладкой щеки. Он коснулся губами ее губ.
— Я твой, дорогая. Только твой.
Аврора, вероятно, почувствовав решимость, провела ладонью по его мускулистой груди, покрытой завитками мягких волос. Николас застонал от восторга. Аврора развязала пояс халата, потянула его с плеч.
Он стоял перед ней обнаженный.
Удивительно, но она не чувствовала смущения. Возможно, потому, что уже видела его почти нагим при первой их встрече, возле летнего домика. Сейчас она могла думать лишь о том, как он хорош собой, как силен и необуздан, какая у него гладкая бронзовая кожа. Она пробежала пальцами по его плечам и замерла, заметив шрам на груди.
— Откуда это у тебя? — прошептала она.
— Дуэль на шпагах, когда я был примерно в твоем возрасте.
Пальцы ее продолжили исследование его тела, она провела ладонями вдоль ребер и опустилась ниже, к талии, остановившись у еще одного шрама.
— А этот?
— Дуэль на пистолетах годом позже. Мне нужно было попрактиковаться.
Аврора удивленно покачала головой.
— А теперь дай мне узнать тебя, — сказал Николас и стянул с нее рубашку.
Аврора стояла перед ним обнаженная. Он подхватил ее на руки и понес на брачное ложе.
Вначале он просто прижимал ее к своему телу и гладил, нашептывая на ухо всякие нежности. Почувствовав, что Аврора расслабилась, он начал целовать ее — медленно, с чувством. Лоб, глаза, рот, шею…
Она едва не задохнулась, когда он начал языком ласкать ее грудь.
— Позволь мне доставить тебе удовольствие, — сказал Николас так же, как когда-то в Лондоне.
Воспоминание о том дне заставило Аврору вздрогнуть от предчувствия наслаждения.
Он потянул губами один из ее розовых сосков, затем другой, всякий раз втягивая с большей силой. Аврору захлестнуло желание. Все следы девичьей застенчивости куда-то пропали, и она застонала от удовольствия…
Николас становился смелее. Его руки и губы опускались по ее мягкому животу. Она вздрогнула. Он продолжал свои сводящие с ума ласки. Бедра ее раздвинулись.
Охваченная страстью, Аврора словно издалека слышала голос и не узнавала его. Она требовала новых ласк, говорила, где нужно ее трогать — там и здесь, сильнее, еще сильнее. Незнакомые ощущения затопили ее, и она не смогла сдержать крика. Это привело Николаса в восторг. Его ласки разбудили в ней дикое существо, вызвали сладострастие.
Наконец Николас лег на нее и шепнул:
— Я сделаю тебе больно только один раз, моя Рора. И больше никогда.
Но Аврора так жаждала принадлежать ему, что едва почувствовала боль. Эта боль тут же прошла, сменившись удовольствием — все нараставшим удовольствием, в котором растворялась прежняя Аврора и рождалась новая…
Перед тем как уснуть, она шепнула ему на ухо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91