— Никто из тех, кто был сегодня в клубе, не посмеет ни о чем ей рассказать, — уверенно заявил Олли. И Хейз подтвердил его слова кивком головы.
Удовлетворенный, лорд Силверблейд резко развернулся и пошел прочь, не дожидаясь, пока друзья начнут выражать ему сочувствие.
Николас откинулся на кожаные подушки и закрыл глаза, прислушиваясь к перестуку колес.
Никогда еще в жизни Николас не испытывал такого унижения. Да, он привык к тому, что о нем говорят. Но всегда о нем говорили со смешанным чувством негодования и восхищения. Никогда и никому он не позволял над собой смеяться.
Но вскоре все переменится. Если в ближайшее время у него не родится наследник, лорд и леди Силверблейд станут привлекать всеобщее пристальное внимание и вызывать насмешки.
Николас задумчиво потер лоб и от души выругался. Он знал, что должен оставить эти мысли и вести себя так, будто этого пари никогда не было. Но до сих пор его мужская гордость никогда не бывала задета. Страх показаться смешным и жалким жег его, не давая забыть о себе, словно больной зуб.
И тут ужасная мысль пришла ему в голову. Что, если Аврора здесь и правда ни при чем? Что, если дело в нем, в Николасе Силверблейде? Такое возможно, ибо он давно потерял счет женщинам, с которыми занимался любовью в Англии и по всей Европе. Но до сих пор к нему не поступало никаких известий о том, что у него появился незаконнорожденный ребенок. До сих пор он ставил этот факт себе в заслугу: вот он какой осторожный! Но могло быть и по-другому. Что, если с его семенем что-то не так?
Николас вспомнил историю, как-то рассказанную отцом о неком сквайре Олворси. Многие годы все считали его жену неспособной родить, поскольку у этой пары детей не было. Однако когда как после его смерти вдова вновь вышла замуж, она удивила соседей, преподнеся новому мужу крепеньких близнецов ровно через девять месяцев после свадьбы. Так что Аврора, вполне вероятно, тут вовсе ни при чем.
Между тем экипаж подъехал к дому, и Николас, расплатившись с кучером, остановился у ворот, глядя на окна спальни жены. В окнах было темно. Аврора, очевидно, легла спать.
Устало вздохнув, Николас медленно поднялся по ступеням и пошел прямо к себе. В эту ночь, впервые с тех пор, как она вышла замуж, Аврора спала одна.
Открыв глаза, Аврора огляделась. Солнце светило в окна, было раннее утро. Вторая половина кровати, где обычно спал Николас, обнимая ее, была пуста.
Аврора потерла заспанные глаза, встала и, накинув пеньюар, подошла к дверям, ведущим в смежную комнату.
Николас лежал на спине, прикрыв рукой глаза.
Почему он лег у себя? Почему не пришел к ней, как это было всегда?
Аврора на цыпочках подошла к кровати и, присев на край, дотронулась до плеча мужа.
— Николас, просыпайся.
Аврора потрясла его за плечо. Он открыл глаза и уставился на нее с таким видом, будто перед ним был совершенно чужой человек.
— Николас, ты не пришел ко мне прошлой ночью. И я волнуюсь, — сказала Аврора.
Николас тряхнул головой, словно хотел очистить ее от остатков сна.
— Я вернулся домой поздно и не хотел тебя будить.
— Я тронута твоим участием, Ник. — Аврора улыбнулась и провела кончиками пальцев по мышцам его плеч.
Обычно этого бывало достаточно, чтобы Николас валил ее на постель. Для него это было предложением заняться с ней любовью. Но на этот раз он ответил ей бледной улыбкой и слегка потрепал по щеке.
Недоброе предчувствие зашевелилось в душе Авроры.
— Николас, ты не хочешь меня?
— Я вчера здорово продулся в карты, — пробормотал Николас, стараясь не смотреть жене в глаза. — И вместе с деньгами подрастерял энтузиазм.
Аврора не очень поняла связь между проигрышем и нежеланием заняться любовью, но про себя решила, что еще очень плохо знает мужчин.
— Понимаю, — сказала она и, помолчав, спросила: — Надеюсь, это не навсегда?
Николас улыбнулся:
— Нет, моя милая Рора, надеюсь, нет.
Аврора облегченно вздохнула.
Николас сдержанно зевнул.
— Я вчера так поздно лег, что…
— Ты хочешь спать, — тут же подхватила Аврора и, стараясь не показывать своего разочарования, добавила: — Я понимаю.
— Ты умница.
Аврора с улыбкой кивнула и вышла. Она была уверена, что завтра Николас станет прежним и все опять у них наладится.
Но шли дни, а Николас становился все угрюмее, все несчастнее.
Внешне он оставался прежним. Когда они появлялись на публике, он неизменно был внимательным и остроумным, непринужденно шутил и смеялся, был душой общества. Но когда они оставались вдвоем и разговаривали, сидя у камина, Аврора часто замечала его остановившийся взгляд, полный тоски и беспокойства.
Даже в постели он казался отстраненным. Страсть не захватывала его целиком. Если не физически, то эмоционально он отстранял жену от себя.
Аврора чувствовала, как постепенно теряет его, как он прячется за некую стену отчужденности, и эта стена с каждым днем становилась выше и прочнее. Самое страшное, что она не знала причины.
«Ну что же, — сказала она себе однажды, — я должна это выяснить, и чем скорее, тем лучше».
Николас стоял у окна, уныло глядя на длинный ряд домов на противоположной стороне площади.
Внезапно в дверь постучали. В комнату буквально ворвалась Аврора.
Николас поцеловал жену в щеку.
— Доброе утро, Рора.
— Я хочу знать, что тебя тревожит последнее время, — без тени улыбки сказала Аврора.
Николас приподнял брови и изобразил удивление.
— А что может меня тревожить? Разумеется, ничего.
— Не лги мне, Николас! — воскликнула Аврора. — Ты чем-то всерьез озабочен, и я хочу знать, чем именно.
Аврора казалась ему такой сильной. Копна медно-рыжих волос обрамляла ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91