— Очень красиво. Ты никогда так не носишь волосы?
— Это… это было бы не очень прилично, — неуверенно сказала она.
— Табу?
— Возможно.
Он погладил ее о голове. Расхрабрившись, Сисси подняла руку и дотронулась до его густых волос, очарованная их прохладной чистотой. Он наклонился и потерся щекой об ее щеку.
— Апачи… никогда не целуются, да? — прошептала она.
— Никогда после женитьбы. Редко до женитьбы, — его губы потянулись к ее губам. — Но я был женат на мексиканке, ей нравилось целовать меня. Она научила меня целоваться, — последние слова он произнес уже прямо ей в губы.
Он поцеловал ее своими твердыми губами и прижал к себе. Она напряглась, у нее перехватило дыхание.
Наки слегка отодвинулся.
— Ты никогда не целовалась раньше?
— Ну… вообще-то нет, — призналась она. Ее большие глаза встретились с его глазами. — Видишь ли, я не такая хорошенькая, а кроме того, слишком образованная.
Он нежно улыбнулся.
— Для тебя не оскорбительно, когда я касаюсь губами твоих губ?
Она вся задрожала.
— О, нет, нет!
Он поднял ее подбородок.
— Если я нежно поцелую тебя, ты станешь меньше бояться меня?
— Я не боюсь, — возразила она неуверенно. — Действительно, не боюсь.
— Женщины-апачи целомудренны, — прошептал он, — как ты…
На этот раз она не была напряжена. Его губы были твердыми, теплыми и влажными, и ей было приятно, когда он сильнее прижался к ее губам. Она судорожно вцепилась руками в его рубашку и застонала.
Его руки погрузились в ее волосы, в то время как она перебирала пряди его волос, гладила его сильный затылок. Ее тело начало пульсировать от незнакомого раньше наслаждения. Ей хотелось еще сильнее прижаться к нему, но он уже так сильно прижал ее к себе, что ей даже стало трудно дышать.
Неожиданно он отпустил ее. Близость ее тела расслабила его. Ноги у него дрожали, он страстно хотел ее. Но этого нельзя было допустить. Как невозможно летать, так же невозможно обесчестить ее.
Наки целомудренно отодвинул девушку от себя, поставил рядом и укрыл ее и себя пончо. Прерывисто дыша, он снова стал играть на флейте, и через некоторое время дыхание его стало ровным. Сисси дрожала, прильнув к нему. И прошло гораздо больше времени, прежде чем сердце ее успокоилось.
— Как это называется? — наконец спросила она, имея в виду то, как они стояли, укрывшись одним пончо.
Наки издал звук апачи.
— Ухаживание, как это называют белые, — перевел он. — Обычно, это делается очень осторожно и осмотрительно.
— Я тебе уже говорила, что раньше я ни с кем не целовалась.
— Да, я заметил, — сдержанно ответил он.
— Было бы лучше, если бы я умела целоваться, — с грустью сказала она.
— У тебя это получается уже хорошо, но в интересах сохранения твоей чистоты нам нужно прекратить это сейчас.
— О-о!
Он взглянул на нее.
— Я тебя оскорбил? Об этом обычно не говорят. Ты понимаешь, что может случиться между мужчиной и женщиной, которые нравятся друг другу и которые проводят слишком долго времени наедине?
— Я не настолько глупа, — она почти задыхалась. Он тяжело вздохнул.
— Мы с тобой оказались в безнадежной ситуации. Я не хочу все осложнять, совершив что-то подлое, — он приподнял ее подбородок, — Александра, что бы ни случилось, нам нельзя иметь ребенка… Его никогда не должно быть.
Сисси зажмурилась. Эта мысль причинила ей боль, но она согласно кивнула.
— Это не мое желание, — добавил он, — но ребенок, принадлежащий к двум разным культурам, не принадлежит ни к одной. Такое смешение рас ни к чему хорошему не может привести.
— Тогда зачем ты укрыл меня своим пончо?
— Под смешением я имею в виду то, от чего рождаются дети, — пояснил он. Он попытался заглянуть ей в глаза и рассмотреть в темноте их выражение. — Я нахожу тебя очень привлекательной.
— Я чувствую то же самое, — прошептала она.
Он застонал и прижался щекой к ее волосам.
— Это безнадежно.
— Я знаю, — но она не двигалась, и он тоже.
Сисси прильнула к нему, чувствуя, себя надежно в его руках. Туман охладил ее кожу.
Сильный дождь пошел позже, когда Сисси очень неохотно покинула Наки и пошла спать. Трилби почти засыпала, когда ее палатка, в которой она спала одна, внезапно стала протекать с той стороны, где она лежала. Предполагалось, что она и Сисси будут спать в одной палатке, но в последний момент Джулия заупрямилась и настояла, чтобы Сисси спала с ней. Трилби оставалась одна, и ей казалось, что Джулия это сделала специально, чтобы позлить ее.
Вся одежда промокла. Трилби спала в широкой юбке и блузке, и невозможно было оставаться в мокром до конца ночи. Она достала из сумки сухую одежду, но в палатке кругом текла вода.
Решив, что нужно пойти в палатку Сисси и Джулии, чтобы переодеться, она выбралась наружу. Высокая тень внезапно возникла перед ней, и девушка вскрикнула от страха.
— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — это был Торн. — Почему ты не спишь?
— Я совершенно промокла, вот почему. Я оказалась в той стороне, где протекает палатка.
— Вряд ли это случайно, — сказал он напряженно. — Пошли со мной. Кажется, я неумышленно стал частью плана. Ну, что ж, я помогу этому плану осуществиться.
— Я не понимаю, — она упиралась, а он тянул ее за собой под дождем.
— Сейчас поймешь.
Она думала, что Торн остановится у палатки Сисси, но он пошел дальше, ко второму ряду палаток, туда, где стояла палатка Ричарда, и остановился.
Внутри палатки горела лампа, две тени стояли, обнявшись, и о чем-то тихо говорили.
Это была палатка Ричарда. В лагере было только три женщины. Сисси была его сестрой, она сама была здесь, и это означало, что рядом с ним могла быть только Джулия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97