У нас ненавидят белых.
Сисси застонала.
— Почему все так получается?
Он пожал плечами.
— Кто может ответить? — голос его был печальным. — Мы с тобой похожи, ты и я. Как мы нашли дорогу друг к другу, не знаю. Но моя жизнь будет пустой без тебя.
— Как и моя без тебя.
Наки наклонился к ее губам, нежно целуя ее.
— О, не так, — умоляла она, — потянув его за густые длинные волосы.
Он разжал ее пальцы.
— Только так, чтобы мы смогли расстаться, не рискуя переступить черту договора.
— Я готова рискнуть всем…
— Платить придется ребенку, который появится потом, — напомнил он ей. — Это будет слишком высокая цена.
Она уступила.
— Ты, конечно, прав. Почему ты всегда прав?
— Потому что я очень умный, умнее всех.
Сисси засмеялась и шутя ударила его кулаком в грудь.
— Ты слишком самонадеян.
— Это неизбежный результат того, что прекрасная и умная женщина бросается на меня, — прошептал он в ответ.
Сисси приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его.
— Так и есть.
Сиси прижалась к нему, стараясь сдержать слезы. Ей казалось, что сердце разрывается у нее в груди. Наки, очень чувствительный к ее эмоциям, ощутил такую же боль. Отказ от нее — это единственный благоразумный выход. Но от этого не легче. Он никогда не знал раньше, что такое одиночество. Он никогда не ощущал его так сильно. Даже после смерти Кончиты. Но теперь он понял, что это такое. Жизнь без этой женщины будет сплошной болью.
Через минуту он поднес флейту к губам. На этот раз песня, которую он играл, была не о любви. Теперь он играл песню, которую его соплеменники исполняли после смерти любимого человека.
Глава 15
На следующий день Сисси уезжала. Ей хотелось плакать, но она сдерживала себя. Торн и Трилби отвезли ее на вокзал на своей машине. Наки нигде не было видно, но Трилби была готова поклясться, что он где-то рядом.
И действительно, едва поезд отошел от станции, как на холме недалеко от железной дороги возникла фигура всадника. Он неподвижно сидел на лошади, говоря последнее «прощай» женщине, которую любил всем сердцем.
— Посмотрите, это не индеец? — воскликнула одна из женщин в вагоне, указывая на всадника.
— Да, — мужчина, едущий с ней, не проявил никакого интереса. — Здесь их полно. Отвратительные, безграмотные дикари! Когда их отсюда уберут, станет гораздо лучше.
Сисси судорожно сжимала в руках сумочку, стараясь сдержать гнев. Она терпеть не могла слепое невежество, но такие взгляды были слишком распространены. Этот мужчина, произнесший оскорбительные слова, представления не имел о том, что за человек этот всадник, ни о культуре, которая существовала задолго до того, как первый человек появился на американской земле. Когда-нибудь, обещала она себе, это отношение изменится. Когда люди узнают больше о коренных американцах, они научатся уважать их.
Ее глаза провожали удаляющуюся одинокую фигуру всадника, и она посылала ему молчаливое «прощай». Фигура становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в едва видимый силуэт в ее наполненных слезами глазах. И, наконец, он остался видимым только в сердце Сисси, яркое воспоминание о любви, которое будет с ней всю жизнь.
Торн отвез Трилби на ранчо и, оставив ее с Самантой, снова переоделся в рабочую одежду. Они все еще чувствовали себя неловко днем, несмотря на то, что предыдущей ночью испытали вместе волшебное блаженство.
— Мне нужно все же приниматься за работу, — сказал он, вскакивая на своего гнедого и взглянув на Трилби слегка нетерпеливым взглядом. — Я постараюсь вернуться побыстрее.
— Это было бы очень хорошо.
Трилби не смотрела на него. Он нежно приподнял ее лицо.
— Почему ты продолжаешь относиться ко мне, как к чужому? — спросил Торн, это был полувопрос, полумольба. — Ведь ты же не можешь отрицать, что испытала блаженство в моих объятиях прошлой ночью.
Выражение ее лица изменилось, она покраснела.
— Это едва ли подходящая тема для обсуждения, — запинаясь, сказала она.
— Нет, наоборот, — тихо возразил он. — Мы женаты.
— Все равно…
— Маленькая пуританка, — он вздохнул. — Ну, хорошо. Храни в себе свои секреты. Когда-нибудь они будут мне известны, — его темные глаза сузились. — Ты скучаешь по своей подруге, не так ли?
— Сисси и я были близки много лет. Я всегда считала, что она станет моей золовкой.
Последние слова вырвались у нее непроизвольно, ей хотелось бы взять их обратно. Она поднесла руку к губам, ей стало почти плохо, когда она увидела, как изменилось лицо Торна.
— Итак, ты грустишь по нему, а не по его сестре. Мне надо было бы знать это, — горько заметил Торн. Он отвернулся, стараясь скрыть, как уязвлена его гордость и как ему больно. Через минуту, когда он заговорил снова, голос его звучал сдержанно.
— Кажется, похоть совсем не заменяет любовь, даже если я старался убедить себя, что это возможно, — он взглянул на Трилби, легкая усмешка тронула его губы. — Что ж, мечтай о своей потерянной любви, если тебе это так нужно. Но только не шепчи его имя в моей постели.
— Это отвратительно, Торн.
— И я отплачу тебе тем же, — продолжал он, обезумев от гнева и желая причинить ей боль. — Я постараюсь не шептать имя Сэлли, когда буду лежать в твоих объятиях. Бог свидетель, хотя ты тоже хороша, но все же не сможешь заменить мне Сэлли.
Он развернулся и поскакал прочь, ранив ее до глубины души. Это просто невероятно, думала она, как в тумане. Хотя он вел себя так, будто влюблен в нее, он по-прежнему любил свою первую жену, а Трилби заменила ее в постели. Она тяжело опустилась в кресло и зарыдала.
Торн владел землями в Мексике и очень волновался за них. Кавалерии из Форта Хуачука еще в ноябре было приказано контролировать границу, а 8-й кавалерийский полк расположился в загонах для скота в Дугласе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97