– Ведь вы уже объяснили, что моя мать – шлюха, а я – незаконнорожденная!– Ты ведешь себя бестактно.– Наверное, вы обманули ее! Мама была младшей из сестер, – напомнила Мадлен и в ответ была награждена презрительным взглядом от Анриетты. – Неужели вы обманули и продали ее – точно так же, как пытались кому-то продать меня?– Никто никого не обманывал, – с нескрываемым раздражением заявила Анриетта. – Твоя мать охотно смирилась с ролью любовницы, понимая, что таков ее удел. В окружении поклонников она распускалась, словно цветок, тянущийся к солнцу.– Анриетта, может быть, не стоит… – вмешалась Жюстина.– Не стоит? – перебила Анриетта. – Говорить правду? Но почему мы должны терпеть оскорбления и рисовать портрет ее драгоценной матери в невинных тонах?– Как вы можете? – Мадлен боялась расплакаться. – Вы так низко цените себя?Анриетта сочла, что поведение племянницы переходит все границы, но вполне могла понять ее.– Если ты подслушивала внимательно, то вспомнишь, что я сказала лорду д’Арси: сегодня вечером он мог только познакомиться с тобой. Всему свое время. Вполне возможно, он еще передумает. – Эта мысль подбодрила ее. – Надеюсь, он все-таки вернется. В таком случае важно любезно принять его.Мадлен скрестила руки на груди.– Я не приму его.– А это не тебе решать. Решение будет принимать лорд д’Арси, и покамест он отверг тебя.Анриетта не удержалась от обвинения, хотя прекрасно понимала: Мадлен ни в чем не виновата. Если бы Себастьян увидел ее, он бы не сумел уйти. Даже сейчас, в слезах, с лицом, искаженным шоком и обидой, Мадлен превосходила красотой и Жюстину, и саму Анриетту в ее возрасте. Она излучала чувственную элегантность – качество, которое редко встречается и у дам, и у блудниц.В волнении грудь девушки высоко вздымалась. Если бы только д’Арси вернулся! Увидев Мадлен, он бы потерял рассудок.– Когда придет лорд д’Арси, – продолжала Анриетта обнадеживать себя, – ты встретишь его вежливо и любезно.– С какой стати? – Потрясение Мадлен постепенно рассеивалось, уступая место гневу. – Почему бы вам самой не завести еще одного любовника и не оставить меня в покое?Густой румянец залил алебастровую кожу Анриетты.– Если бы мы остались в Париже, нам не пришлось бы так унижаться. Во Франции понимают правила подобных альянсов, но англичане слишком провинциальны.– И скупы, – подхватила Жюстина. – Изысканной даме особенно обидно видеть их скупость.Мадлен оглядела гостиную, в которой они сидели. Пол устилали восточные ковры. Позолоченная мебель теснилась вдоль стен. Столы были уставлены хрустальными вазами, серебряными блюдами и фарфоровой посудой. Мадлен не заметила убожества, привлекшего внимание д’Арси. Да и сами хозяйки гостиной, увешанные драгоценностями, напомаженные и разодетые, вовсе не показались ей воплощением нищеты.– Вам следует сократить свои расходы.– О, мы и так уже сократили их, милочка, – отозвалась Жюстина.Мадлен уставилась на огромный квадратный изумруд в окружении бриллиантов, красующийся на тонком пальце тетки.– Надо расстаться с лишней роскошью.Брови Жюстины изумленно взлетели.– Надеюсь, ты не предлагаешь мне продать мои драгоценности?– Нет, – ответила за Мадлен Анриетта. – Мадлен ведет себя опрометчиво, совсем по-детски. Мы ни за что не продадим ни одного украшения! Драгоценности – все, что осталось от нашей былой славы. Они напоминают нам о том, кто мы такие. Без них мы ничто.Мадлен не знала, как ответить на это искреннее изъявление гордости, чуждой ей самой.– Но несмотря на всю неблагодарность, ты – женщина из рода Фокан. Ступай спать. К утру одумаешься.Это надменное заявление взбесило Мадлен.– А если не одумаюсь?Анриетта с достоинством выдержала ее взгляд.– Тогда отправишься в монастырь, так и не повидавшись с матерью. Неужели ты настолько эгоистична, Мадлен?Оскорбленная до глубины души, Мадлен молча повернулась и вышла из комнаты.Поднимаясь по лестнице, она с силой колотила кулаком по перилам, чувствуя, как руку пронзает боль. По крайней мере она еще способна что-то ощущать. Мадлен боялась, что гнев отхлынет, оставив ее безжизненной и опустошенной.– Не понимаю я эту новую моду ограничивать себя во всем, – произнесла Жюстина, как только племянница удалилась. – Это неестественно. Когда-то жизнь ради любви была пределом наших мечтаний…Утомленная спором, Анриетта устало раскинулась на кушетке.– Вот увидишь, к утру она одумается.– Ты уверена? Лично я – нет. Она не из таких. – Жюстина вдруг расплакалась. – О, если бы все было как прежде! Если бы мы оказались дома, во Франции!В дверь позвонили.Анриетта вскочила с кушетки, мгновенно оживившись.– Вот видишь – лорд д’Арси передумал! Я же говорила, он не бросит меня в беде!Она кинулась к двери и широко распахнула ее с приветственной улыбкой, которая тут же погасла.– Месье де Вальми!В тот же миг Мадлен, едва успевшая дойти до второй площадки, спустилась на несколько ступенек, чтобы сказать лорду д’Арси, что не желает быть его любовницей.Но на пороге стоял незнакомец. Одетый во все черное, с гривой черных как смоль волос и столь же пышными усами, с бледным выразительным лицом, он приковывал к себе взгляд.– Месье де Вальми! – воскликнула выбежавшая в коридор Жюстина.– Зачем вы пришли, месье? – ровным тоном осведомилась Анриетта.Мадлен увидела, как посерьезнело лицо незнакомца, однако он ответил беспечным тоном:– Чтобы поприветствовать вашу гостью. – Он перевел взгляд с одной сестры на другую. – Насколько я понимаю, ваша племянница наконец прибыла?– Миссис Селдон… – ледяным голосом произнесла Анриетта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118