— Надеюсь, они не ошибаются, — пролепетала она. — Мне бы очень хотелось стать доброй и ласковой женой для моего будущего мужа.
— Значит, ты хочешь замуж?
Беллингем видел, как она раскраснелась и затеребила передник. Ну конечно. Он едва не рассмеялся. Как же он не понял? Девушка влюблена в него. Однако он сдержал смех и лишь ласково и понимающе поглядел на нее.
Глория опустила глаза, окончательно смутившись под странным взглядом священника.
— Когда придет мое время, — ответила она, — когда тот, кого я люблю, тоже захочет этого.
Выражение на лице священника не изменилось. Глории оставалось только надеяться, что он не спросит, кто ее избранник. Еще рано было называть его.
Беллингем чувствовал себя как нельзя лучше. Он был совершенно уверен, что ему не откажут, когда он попросит руки Глории. Наверняка малышке нужно услышать доброе слово, но он не собирался поощрять ее, пока не переговорит о приданом с ее матерью.
— Я уверен, что все будет, как ты хочешь.
— Да? — она с облегчением вздохнула. — Вот было бы хорошо.
Он похлопал ее по руке, лежавшей на столе.
— Терпение — одна из главных добродетелей. Храни… — неожиданно у него дернулось колено, и он пролил на стол сидр из кружки. — Что там такое? — пробормотал он и, наклонившись, увидел черно-белую кошку, которая изо всех сил терлась о его ногу.
Глория вскочила с кресла и подхватила кошку. Прижала ее к груди.
— Прошу прощения. Это наша Тэнси.
— Я, правда, испугался, — не разжимая губ, улыбнулся Беллингем.
Он терпеть не мог кошек и ни за что не позволит держать их в своем доме. Но пока лучше попридержать язык. Такие проблемы лучше решать после венчания.
— Она не хотела ничего плохого, — Глория отпустила кошку и взяла тряпку вытереть стол. — Наверно, она опять голодная, — пока священник приходил в себя, Глория взяла со шкафа блюдце с молоком и поставила его на пол перед кошкой:
— У нее на чердаке котята, — пояснила она, глядя, как Тэнси лакает молоко. Котята были очень трогательные и забавляли Глорию своими бесконечными играми. Ей даже казалось, что она не меньше Тэнси гордится ими. — Хотите посмотреть?
Беллингем хотел было уже отказаться, но, подумав, согласился. Не зря же она так разоткровенничалась, наверняка хочет, чтобы он побыл подольше.
— Да, — сказал он и уже было протянул руку, чтобы погладить Тэнси, но отдернул ее, увидев, как она навострила уши, — пойдем взглянем.
Глория поднималась впереди него по лестнице, и Беллингем обещал себе, что будет долго молиться сегодня вечером, чтобы искупить грешные мысли, витавшие в его голове, когда он глядел, как колышутся ее бедра под платьем. Чердак освещался всего лишь одним узким оконцем, так что сначала надо было привыкнуть к полумраку. Наконец Глория сделала первый шаг. Чердак был достаточно высокий. Столбы и перекладины отбрасывали тени, но все же Беллингему приходилось наклоняться, чтобы нечаянно не стукнуться головой. Везде в корзинах и просто на полу лежали кукурузные початки. Но одна корзина была отдана котятам, которые подняли писк, услыхав шаги. Глория опустилась возле них на колени. Беллингем сделал то же самое, но старался придвинуться поближе к Глории, чтобы хотя бы плечом касаться ее тела.
Пока Тэнси устраивалась в корзине и собирала свое пищащее потомство, Глория успела погладить каждого. Беллингем лишь с любопытством поглядел на котят. У него было на кого обращать внимание.
— Мы не можем их всех оставить себе, — сказала Глория, не замечая горящего взгляда священника, который, раздразненный темнотой и забытой близостью женщины, изо всех сил старался не выдать своих мук. Глория взяла в руки одного котенка и показала его Беллингему. — Не хотите его взять, когда он подрастет? — спросила она. — Они будут хорошо ловить мышей, если пойдут в мать.
— Нет, — голос не повиновался ему. Полумрак, Глория, запах лаванды. Он с трудом удерживался, чтобы не наброситься на нее. — Ты добрая девушка, — пробормотал он, — но я не лажу с кошками.
С этими словами он встал, забыв о низком потолке и чувствуя себя так, словно тысяча бесенят явилась из ада искушать его. Пот лил у него со лба, и он боялся, что плоть окажется сильнее духа в этом уединенном месте. Поглощенный своими терзаниями, Беллингем выпрямился во весь рост и со всего размаха ударился головой о перекладину. Схватившись за больное место, он громко застонал, но успел подумать о том, что наказание за грехи иногда настигает слишком скоро.
— Ой, Господи!
Глория подскочила к нему, быстро сняв передник и прикладывая его к ушибу на случай, если пойдет кровь.
Все еще держась за голову, Беллингем все же попытался успокоить ее и сказал, что, по-видимому, дело ограничится синяком и шишкой. Как ни странно, боль действительно утихла, стоило ему подумать, какой великолепный случай предоставляет ему судьба.
— Боюсь все-таки, как бы мне не упасть, — он опять застонал, потом потрогал перекладину и кивнул Глории. — Будь добра, подай мне руку, когда мы будем спускаться по лестнице.
— Ну конечно.
Глория была только рада помочь священнику, которого ей вдруг очень захотелось увести с чердака, потому что с ним творилось что-то непонятное. Может, ему жарко? Внизу ей легко будет осмотреть его голову, и если с ней ничего страшного не случилось, пусть он лучше идет домой. Да, ничего не скажешь, гостеприимная она хозяйка. Сначала забыла напоить его, а потом хочет его выставить вон с разбитой головой.
— Поддержи меня, — потребовал Беллингем и положил ее руку себе на талию, а сам обхватил ее за плечи так, что кончиками пальцев коснулся высокой груди.
Недовольная Глория убрала его руку и, боясь, как бы он еще чего не удумал, быстренько повела его к лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83