И теперь, любя, Уорфилд освободил ее, чтобы она смогла сама сделать выбор. Будто Мериэль была со­колом, которого хотят освободить и бросить в небо против ветра. Де Лэнси снял путы с ног и колпак с глаз, не принуждая вернуться к нему по закону. Те­перь их ничего не связывает.
Ничего, кроме любви, самых крепких пут на свете.
Наконец ответ пришел к ней и оказался доволь­но прост. Хотя у мужа имелись и плохие качества, у нее не было причин бояться их. Да, в прошлом Уор­филд причинил ей немало горя, но жизнь преподала ему горький урок, и теперь Мериэль не сомнева­лась, что такого больше не повторится. Когда не­счастный случай заставил ее забыть о гневе и уп­рямстве, она другими глазами взглянула на графа, увидела только хорошее и влюбилась. Вместе они испытали страсть, узнали доверие, веселье, счастье. Теперь, когда появилось право выбора, Мериэль по­няла, что есть только один мужчина на свете, кото­рого она любит.
И хотя однажды она поклялась не поддаваться ему, теперь изменила свое решение – некоторые клятвы вообще не следует произносить, тем более выполнять. Дрожа, де Вер подошла к мужу, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Адриан напрягся при ее приближении, лицо выражало отчаяние.
– Придя сюда, я не знала, чего хочу от тебя, но сейчас поняла, – Мериэль заглянула в его глаза, пы­таясь точнее выразить слова, идущие от сердца, и вспомнила неоднократно выручавшую ее песнь Соло­мона. – «Ночью в своей постели я искала того, кого любит моя душа, но не нашла».
Лицо Адриана вспыхнуло от затеплившейся на­дежды, но он все же не прикоснулся к жене, только ответил:
– «Поднимайся, любовь моя, моя красавица, и иди ко мне».
– «Потому что прошла зима, кончился дождь», – закончила за него Мериэль. Затем обхватила за шею, прижала к себе, чтобы поцеловать. Даже теперь она дрожала от страха, пока ее губы не коснулись его рта.
Стена сомнений, отделявшая ее от женщины, ко­торая была женой этого мужчины, разбилась, как стек­ло, разлетелась на куски. Мериэль ощутила, что ее переполняет любовь.
– Бог свидетель, я люблю тебя, Адриан, – про­шептала она, плача и смеясь одновременно. – Не знаю, как смогла забыть это даже на мгновение. Наверное, где-то в глубине души я опасалась, что никогда не буду свободной, если признаюсь в силе любви к тебе.
Уорфилд сжал ее в объятиях с силой утопающего, хватающегося за соломинку.
– Не имеет значения, что ты забыла, – его голос дрожал. – Главное, сейчас ты вспомнила.
Голод, испытываемый Мериэль за долгие недели одиночества, усилил желание. Слов было явно недо­статочно, только страсть могла выразить счастье и потребность друг в друге.
Эротические мечты Мериэль казались живыми, но все же какими-то нереальными, но теперь она чув­ствовала, что желание, охватившее ее, реально. Каж­дая частичка тела отвечала на ласки Адриана, на по­целуи и жадные, ищущие руки. Запах, прикосновения, вкус опьянили ее. И Мериэль знала, что прекрасна, ибо ее красота отражалась в его глазах.
Потребность удовлетворить страсть оказалась на­столько сильной, что впоследствии Мериэль не пом­нила такие детали, как раздевание, сооружение им­провизированной постели из плащей. Единственной реальностью была страсть. Она хотела, нет, нужда­лась, чтобы их тела соединились, как уже соедини­лись сердца и души.
После обоюдного сумасшествия они лежали, не разжимая объятий, насытившись друг другом. Адри­ан погладил теплое плечо жены.
– Я считал, что потерял тебя навсегда, моя доро­гая. Никогда не думал, что смогу вновь испытать счастье по эту сторону могилы.
Ресницы Мериэль взметнулись вверх.
– Бог иногда ведет нас странными и таинственны­ми путями, – с улыбкой ответила она. – Когда я стра­дала и мучилась перед постригом в монахини, то моли­лась Деве Марии, и она послала мне видение: передо мной лежали две дороги. Одна, чистая и светлая, вела к монастырю, а другая, темная, таинственная и дово­льно страшная – неизвестно куда. Но чистую и свет­лую дорогу преградил ангел с горящим мечом. У него были серебристые волосы, и такого прекрасного, но, в то же время, опасного существа мне не доводилось видеть, – улыбнувшись, Мериэль ласково провела ру­кой по волосам мужа. – Он, между прочим, как две капли воды походил на тебя, дорогой. Думаю, нам пред­определено быть вместе. И опять же, я не понимала этого до тех пор, пока ты не дал мне право выбора.
Адриан расплел роскошные волосы жены и прядя­ми разложил по плечам и груди.
– Почему ты солгала, когда я впервые встретил тебя?
– Теперь это кажется смешным и глупым, но тог­да я боялась, что ты можешь причинить зло Эвонли и его обитателям. Я слышала много плохого о графе Шропширском, а ты показался очень опасным.
– Ричард предполагал подобное. Наверное, мне надо было немного мягче вести себя, – лицо Уорфилда стало серьезным. – Когда мы только поженились, я был на седьмом небе от счастья, хотя мою радость омрачала мысль, что произойдет, если ты вспомнишь прошлое. И только сейчас я ничего не опасаюсь и считаю, что мы наконец по-настоящему женаты.
– Прости меня, любимый, – прошептала Мери­эль, – за потерянное время и горе, которое причини­ла тебе.
Уорфилд вытянулся рядом, подперев голову ру­кой.
– Тебе не за что винить себя. Последние несколь­ко недель были настолько ужасными, что мне каза­лось, будто я выстрадал все свои грехи, – он поцело­вал ее ладонь, затем покрыл поцелуями тонкое запястье.
Пальцы Мериэль затрепетали от удовольствия.
– А я думаю, если бы ты стал монахом, весь мир надел бы вдовье покрывало.
– Аббат Вильям оказался прав, – согласился Ад­риан. – У меня нет настоящего призвания, потому что за твою любовь я отдал бы все на свете и считаю, что это самая божественная награда, которая только возможна, – наклонившись, он поцеловал ее начина­ющий округляться живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119