А тот мешок, что украли цыгане, был с орехами для белки, — сообщила она.
— Так все, что они увезли, был мешок с орехами? — переспросил Сенека и расхохотался.
Он бросил кинжал на землю, поднял Пичи на руки и понес в домик.
— Скажи мне, что с тобой все хорошо, — попросил он ее.
— Действительно, — подтвердила она. — Со мной ничего плохого не случилось. Но я все еще чувствую какую-то досаду.
— Почему? — спросил он ее. — Ну, видишь ли, я, наконец, видела настоящих живых цыган своими собственными глазами. Я видела, как один из них орудовал кинжалом. Но знаешь? Я так и не потанцевала с ними…
Сенека остановился.
— А не хотела бы ты вместо танцев с цыганами, покачаться на деревьях с настоящим принцем?
Она согласно кивнула. Сенека завернул туда, где в лесу висело несколько веревок.
Вдруг раздался знакомый голос. Это кричал мистер Уэйнрайт.
— Я видел фургон с цыганами на дороге. Они что-нибудь натворили?
Сенека повернулся на голос и увидел мистера Уэйнрайта, а с ним еще старую женщину в темно-зеленых лохмотьях, с капюшоном на голове. У женщины в руках была прикрытая корзина.
— Все хорошо, мистер Уэйнрайт, — сказал Сенека.
Он опустил Пичи на землю и обнял ее рукой за талию.
— Ну хорошо, если все хорошо, — сказал мистер Уэйнрайт. — Да, а это миссис Бэлли. Она, как и вы, нездешняя. Я встретил ее и ее племянника вчера в селе. Молодой человек большей частью молчит, но он совершенно очарован моей собакой. Я уверен, что он захотел встретиться с вами обоими, но сейчас он предпочитает бегать с Мортоном по полям.
Орабелла ухмыльнулась под капюшоном, молча благодаря большую собаку, которая так пленила сердце и ум Буббы. Любовь Буббы к животным дала наконец-таки ей возможность встретиться с Пичи одной.
— Миссис Бэлли принесла вам корзину с продуктами, — сказал мистер Уэйнрайт.
Орабелла вытащила корзину с продуктами, тщательно маскируя свое лицо капюшоном.
— Я надеялась познакомиться с вами, — пробормотала она.
Пичи приняла корзину.
— Спасибо, мэм! — сказала она. — Так приятно получать такой подарок. Прекрасная накидка, хочу вам сказать, — произнесла Пичи и сняла накидку с корзины. Ба! Да ведь там же горох! Мне вспоминается гороховый суп, который любила готовить моя матушка. Я выросла на этом супе, знаете ли, — сказала Пичи.
Орабелла закивала головой. Мистер Уэйнрайт улыбнулся и сказал:
— Можно нам у вас немного погостить, мистер и миссис Бриндиси? Мне бы хотелосьуслышать, как вы проводите время здесь.
— Может быть, в другой раз, — сказал Сенека. — Сейчас мы очень заняты.
— О, я вижу. Вас что-то тревожит?
Сенека заглянул Пичи в изумрудно-зеленые глаза и улыбнулся.
— Мы собираемся качаться на деревьях, мистер Уэйнрайт, — сообщил ему Сенека.
— Качаться на деревьях? О… да. Совершенно верно. Качаться на деревьях… — повторил мистер Уэйнрайт и, нахмурившись, пошел по дороге назад.
— Очень странная пара, надо сказать, миссис Бэлли, — сказал Уэйнрайт Орабелле. — Таких чудаков я еще ни разу не встречал. Странно, мистер Бриндиси чего-то заказал гроб для своей жены, а она еще даже не умерла?
Орабелла торжествующе улыбнулась.
Глава 17
— Смотри сюда, — крикнул Сенека Пичи.
Она сидела у дерева, на которое вскарабкался Сенека.
— Я смотрю, — ответила Пичи, снимая тряпку, что покрывала корзину с пищей. В корзине были горох, хлеб, фрукты, овощи и сыр. Все это принесла миссис Бэлли. Пичи смотрела на еду, в ее желудке заурчало, так ей захотелось есть.
— Ты же не смотришь, Пичи! — раздосадованно сказал Сенека.
Она улыбнулась. Сейчас он был похож, скорее, на озорного мальчишку, нежели на принца. Но все же это был Сенека, который, наконец, научился совмещать работу с игрой и делать все сразу вместе. Это был человек, который постиг, что самая чудесная вещь в жизни — это просто возможность находить и наслаждаться каждым мгновением счастья, независимо от того, много его или мало.
— Пичи! — крикнул вновь Сенека.
— Я люблю тебя, Сенека! — прокричала она.
— Если ты действительно любила бы меня, то ты бы посмотрела на меня.
Улыбаясь, она посмотрела наверх.
— Я смотрю, мой дорогой.
Удовлетворенный тем, что она наконец-то поглядела на него, Сенека крикнул:
— Я собираюсь спуститься с этой ветки на веревке, а потом я собираюсь поймать другую веревку и спуститься с той ветки, что свисает над ручьем, — сообщил ей он.
Он просвистел на веревке прямо перед ее лицом и остановился на мощном суке дерева, свисающем над ручьем.
— Убьешься, Сенека! — закричала она.
— Не беспокойся, Пичи! Я проделывал это тысячу раз, — громко проговорил он.
— Ты — величайший лгун на всем белом свете. Ты же прекрасно знаешь, что никогда этим не занимался, а говоришь, — сказала Пичи.
— Занимался. В мечтах своих я все это проделывал много раз.
— Это не одно и то же. Гляди…
Она не успела распорядиться дальше, как сук, на котором стоял Сенека, треснул, а затем обломился, увлекая с собой Сенеку вниз, в воды ручья. Вылезая из воды и отряхиваясь, он произнес:
— Боже! Это было забавно!
Пичи каталась со смеху до тех пор, пока Сенека не поднял ее с земли.
— Удивляюсь, — говорила она. — Как ты не сломал свою дурную голову?
— Знаешь, чего бы мне хотелось сейчас? — спросил он.
— Прыгнуть с крыши нашего домика или, возможно, полететь? — спросила она.
Сенека прильнул к ее щеке и прошептал:
— Мне бы хотелось увидеть тебя обнаженной, принцесса. Мне бы хотелось преклониться перед твоим телом и любить каждую его частичку. Мне бы хотелось доставить тебе такое удовольствие, Пичи, которого ты еще не испытывала. Ну, что скажешь, жена? — спросил он ее, подталкивая к домику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110