Но у меня не будет времени, чтобы исправить свои грехи! Вот почему, мне нужно поступать правильно и не делать ошибок.
Она сделала паузу.
— Я хочу, чтобы наше первое время было особенным. А оно будет особенным, если я буду уверена, что я поступаю правильно, Сенека. Я должна знать тебя и должна быть уверена в своих чувствах к тебе… Так, и только так должно быть у меня и не иначе.
Сенека еще ближе подошел к ней.
— Пичи…
— Сенека… Ты… О, боже… Я больше не могу здесь оставаться…
С этими словами она ринулась к двери и в следующую минуту Сенека услышал, как дверь захлопнулась. Стук дверей, как ни странно, привел его в чувства.
Он не побежал за ней и не попытался остановить ее. Его инстинкт подсказывал, что бесполезно было удерживать ее, а тем более уложить в свою постель. Он не собирался прибегать к насилию, хотя желал ее всеми фибрами своей души.
Время шло, а он все стоял отрешенный в этой пустой комнате под круглой аркой прохода. Некоторое время спустя его взгляд упал на стоявшую в небольшом дубовом буфете бутылку бренди.
Подойдя к буфету, он взял фужер и налил себе чудесного напитка, а затем подошел к камину и уселся в кресло у огня. Он залпом выпил содержимое фужера. Выпил так, как никогда не пил, не смакуя.
Его брачная ночь… Половину ее он провел, сражаясь с Пичи и отвечая на ее вопросы, а другую половину проведет один, размышляя, выпивая…
Он все еще был сердит на нее, хотя уже и осушил три бокала бренди. К тому моменту, когда он выпил четвертый бокал, ему уже захотелось вспомнить, как выглядел тот огромный паук. Он бросил бокал в камин и начал пить бренди прямо из бутылки. Воспоминание о пауке, которого он поймал как-то в детстве и назвал Сильвестром, смутно всплывало в памяти. Он хранил его в маленькой коробке и выпускал наружу только для того, чтобы покормить. Леди Макрос, его воспитательница, однажды наступила на коробку и раздавила Сильвестра.
— «Наследный принц Авентины, — бормотал и вспоминал слова своей воспитательницы Сенека, — не должен возиться с насекомыми».
Он откинулся в кресло. Паук исчез, и теперь опять перед ним стояла Пичи, возбужденная, с рыжими локонами. Эта картина вновь растревожила его.
Обрывки фраз проносились у него в голове.
«Яблочный, вишневый и лимонный пироги. Закадычный друг». Интересно, что бы сказала леди Макрос, если бы узнала, что ему предложили спать с ножницами под подушкой?!
«Зажарь немного льда, леди Макрос, — пробормотал Сенека».
Засыпая, он вспомнил о дверях и расхохотался. «Ты будешь дверью, а я захлопну тебя».
Орабелла Хоггард старалась не обращать внимание на приступы морской болезни, которые развились у нее на корабле. Сейчас все было уже позади. Племянник Бубба и она были уже в лодке, увозившей их прочь от корабля.
Поездка из Северной Каролины была для Орабеллы Хоггард самой ужасной: и качка, и дороговизна билетов — все это угнетало ее. Она злилась. Все это из-за ее племянницы, дочери Даффа.
Дафф умер и нечего не оставил своей сестре Орабелле. Если бы он вспомнил о своей бедной сестрице, то последней не пришлось бы сейчас качаться в этой утлой лодчонке.
Эгоистический братец все оставил своей дочери: землю и золотоносный ручей. Все это принадлежит Пичи. Воспоминания еще больше злили Орабеллу.
Да, вдобавок еще, эта глупая девчонка уехала из Поссом Холлоу искать принца! Об этом ей рассказали Макинтоши, соседи Пичи.
Пичи заплатит за все: за должки своего отца, за то, что покинула Северную Каролину, за то, что заставила Орабеллу так страдать. Да, девчонка заплатит по крупному счету.
— Посмотри, туман рассеивается, тетушка Орабелла, — обратился к ней Бубба. — Посмотри — земля! Мы уже у цели.
— Я ничего не могу разглядеть, кроме тебя, идиота, — ответила тетушка Орабелла.
Она пыталась рассмотреть укутанный туманом остров. Где-то здесь была Пичи.
— Авентина, — прошептала она. — Это слишком далеко, Бубба. Вдали я вижу холмы. Смотри хорошенько пристань к берегу. Да сделай так, чтобы я не промокла.
Бубба бросил весла в воду и выпрыгнул из лодки.
Холодная вода Северного моря доставала ему до талии. Очень осторожно он взял тетушку Орабеллу с ее большим чемоданом на руки и понес ее на берег. Ногти тетушки впились ему в шею, ему было тяжело с такой необычайной ношей, но он старался думать только об одном: как бы благополучно доставить тетушку на берег.
Но, как назло, сильно набежавшая волна разбила его добрые намерения. Нет, он не упал, но наклонился со своей ношей так, что намочил тетушкину юбку. Орабелла заругалась.
— Ты, безмозглое существо! Можешь ты что-нибудь делать так, как надо?
Она еще крепче впилась своими ногтями в его жирную шею.
— Из-извините, тетушка Орабелла, — промямлил Бубба.
И прежде чем он опустил ее на песчаный берег острова, она успела дать ему по шее.
— Слов не знаю, чтобы передать твою глупость, Бубба, — набросилась она на него, одновременно стараясь отряхнуть песок со своей мокрой юбки.
— И чего я с тобой связалась? — прошипела она. — Ты связалась со мной, тетушка Орабелла потому, что тебе одной не под силу выковать золото из золотоносного ручья Пичи. Ты мне говорила, что ты хочешь разбогатеть. Ты говорила…
— Я знаю, что я говорила, безмозглый осел! Бубба съежился от страха. Он знал, что она может опять ударить его. Она так и сделала: стукнула его так, что он вскрикнул от боли.
Орабелла задумалась. Что же дальше делать?
— Очевидно, — стала рассуждать она вслух, — мы должны узнать, где Пичи.
— Как где? — переспросил Бубба, — во дворце, вот где, тетушка Орабелла и с… с принцем…
Орабелла не обратила внимания на сказанное Буббой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110