В мгновение ока она сбросила его шелковые кальсоны.
— Вот и все, — сказала она. — Раньше я слишком боялась, а теперь мой страх прошел… Сейчас полночь… Я вновь хочу дотронуться… Ты — Полночь… Я уже ничего не боюсь, Сенека, — прошептала она.
Сдерживая свои чувства и желания, он взглянул на нее и увидел, как ее маленькая белая рука лежит на его мужской плоти.
— Если я — Полночь, то ты — цветущая в полночь Магнолия, — подумал Сенека.
— Пичи, — прошептал он и положил свою голову ей на плечо…
— Я знаю… — сказала она и помогла ему до конца освободиться.
Теперь он был таким же обнаженным, как и она. Он ждал, когда она заговорит, когда прикоснется к нему. Но она ничего не сказала, он только ощутил ее теплое дыхание у своих бедер. Он взглянул на нее. Она стояла на коленях перед ним и смотрела широко раскрытыми глазами. Он чувствовал ее взгляд.
— Скажи мне, о чем ты думаешь сейчас? — спросил он ее.
— Я сейчас стараюсь выполнить то… что обычно любил говорить мой отец.
— О чем ты, Пичи?
Она продолжала рассматривать всю его фигуру.
— Отец говорил… Он любил говорить, что два раза в одну реку нельзя войти…
Сенеке потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что она имела в виду. Ему стоило йолыпого труда не расхохотаться. Но он не посмел что то сделать, так как понял, чем она была обеспокоена. Он помог ей подняться и взял ее на руки. Он держал ее на руках, как маленького ребенка, и, не говоря ни слова, стал спускаться по мраморным ступеням вниз в ванну.
Вода была очень теплой. Он уселся сам и посадил Пичи себе на колени, а затем начал поливать свою принцессу водой.
Пичи было так хорошо, так тепло, так уютно здесь, вдвоем, в этой ванне!!! Чудесный запах магнолии окутал их… Сенека не хотел торопиться. Пусть эта ночь длится бесконечно.
— Пичи, — прошептал он. — Я не перестаю думать о том, что произошло с нами сегодня.
— И я тоже, — прошептала она. Он увидел, как лепестки магнолии приклеились у нее в ложбинке между грудей. Он восхищался ею.
— Я думаю, что нашим нападкам друг на друга пришел конец. Теперь я понял то, о чем ты мне говорила. Ты, действительно, не из тех, кто прыгнет в постель к первому попавшемуся мужчине! И я заверяю тебя, что не потащу тебя в постель насильно, хотя, — закончил он, — я совсем не каменный.
— Я хочу тебя, Пичи, — продолжил он. В его голосе чувствовалось непреодолимое желание. — Я не забыл о твоем страхе… Я постараюсь… сделать это осторожно, милая моя… Я не могу больше терпеть, — сказал он и сильно прижал ее к себе.
Она почувствовала своим телом его плоть. Она не могла заглянуть сейчас ему в лицо, но оно отражалось во всех зеркалах, его лицо, полное страсти.
Она закрыла глаза, его лицо, полное желания в страсти, никуда не исчезало. Она все равно видела его, да и не хотела, чтобы оно исчезло. В мгновение ока она перевернулась и прижалась своей грудью к его груди. Сенека, не ожидавший такого порыва потерял всякий контроль над собой.
Приподняв ее (она весила не больше пузырька воздуха, плавающего в воде), он посадил ее к себе на колени, раздвинув ее ноги. Крепко прижав ее к себе, он начал двигать бедрами. Ритмично и медленно. В такт его движениям вокруг них смыкались и размыкались волны теплой воды. Пичи почувствовала, как его твердая плоть скользит вверх-вниз по ее животу, и тяжело задышала. Одновременно она почувствовала желание что-то сделать в ответ, но не знала, что? Прикосновения его бедер, его плоти, медленный ритм его движений вызвали сильный отклик во всем ее теле. Она застонала.
Сенека был почти на вершине блаженства и понял, что пик наслаждения близок и больше он не может его оттягивать.
Он приподнял ее руками за талию и нашел удобную позицию, чтобы слиться с ней воедино!
— Пичи, — прошептал он.
— Я… Ты… Время пришло? Все будет как сегодня днем, да? — прошептала она чуть слышно.
Сенека едва расслышал, но все же понял, что она имела в виду. Он почувствовал угрызения совести, но уже не мог остановиться. Пичи стало страшно, но она полностью доверилась ему.
Он посадил ее на себя сверху и осторожно начал проникать в нее все глубже и глубже, пока не достиг ее девичьей невинности. Ее невинность! Одного сильного толчка хватит, чтобы сейчас разорвать ее.
Разрыв! Боже! Как он ненавидел это слово.
— Пичи, — прошептал он.
— Все хорошо, — ответила она. — Я… я же сказала, что доверяю тебе. Я — готова!
Но ее слова звучали так неуверенно! Его поясница горела. Он хотел большего, но не хотел потерять ее доверие. Неконтролируемое, дикое желание вспыхнуло в нем снова… Ее стройные ноги обвивали его поясницу. Он крепко прижал ее к себе и начал двигать так, как делал это раньше, продвигаясь между ее ног быстрыми толчками. Сенека не хотел, чтобы все это происходило именно таким образом, но он уже не мог остановиться. Природа одержала верх над разумом. В экстазе он даже не застонал, он — закричал…
Ему было неловко перед Пичи за свои столь бурные эмоции, и поэтому он спрятал свое лицо в ее золотисто-рыжие локоны. Он начал вдыхать тот незабываемый аромат, что исходил от ее волос и от нее самой. То был аромат магнолий! И то была полночь!!!
Он хотел, чтобы она поняла, почему ему пришлось сдержать себя. Но, конечно же, он знал, что она ничего не поняла. Она была так невинна, чтобы понять, что случилось.
Он услышал, как она тяжело вздохнула.
— Пичи, прости меня, я чертовски сожалею… Она удивилась, почему он извинялся.
— Сенека, я не понимаю, за что? За что извинить?
— Я знаю, что ты не поняла, — ответил он и вновь укутался лицом в ее шелковистые волосы.
— Но… тогда скажи, почему?
— Нет.
Пичи посмотрела на свое отражение в зеркалах и увидела смущение у себя на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110