Сенека вспомнил, как они вместе выезжали в золотой карете, и улыбнулся.
— Ну и как, понравилась ей поездка? Виб покачал головой.
— Мадам вернула нам имперскую карету и потребовала заложить королевское ландо с открытым верхом. Им, к сожалению, пришлось ждать, пока мы перезапрягли экипаж. Даю Вам честное слово, Ваше Высочество, что мы теперь будем подавать только королевский с открытым верхом экипаж.
Сенека внимательно слушал новости о принцессе.
Эту черную лакированную карету с красивыми комсами он заказал специально для принцессы.
ровно три недели назад он приказал позолотить ее и сделать ярко-красные атласные сиденья.
Но она отказалась от этой кареты.
Сенека хотел знать, почему? И он не собирался больше ждать.
Сенека искал Пичи, но поиски были напрасны. Дворец с сотнями его огромных комнат казался ему дремучим лесом. Ему все-таки посчастливилось встретиться с Августой в королевских апартаментах. Он вошел в комнату и обнаружил, что в комнате не было фарфоровых статуэток.
Он подошел к Августе, стоявшей у задрапированного окна, и спросил:
— А что случилось со статуэтками? Где они?
Августа улыбнулась и ответила:
— Принцесса приказала расставить их по комнатам.
Сенека поразился ее звонкому окрепшему голосу. И вообще, в этой женщине, как он заметил, произошли большие перемены. Хотя она все еще была худа, ее щеки порозовели. Ее волосы блестели на солнце, руки ее больше уже не дрожали. А глаза… глаза светились от счастья. Действительно, она стала очень хорошенькой. Если она еще немного поправится, то станет красивой женщиной. Сенека улыбнулся. Он понял, что это Пичи преуспела со своими завтраками для Августы. Ему захотелось просто поболтать с Августой.
— Августа, как тебе во дворце? Нравится тебе здесь или нет? — спросил он у нее.
— Не буду лгать, — сказала она. — Мне надоело здесь, как в моем собственном имении. Сенека удивился откровенному ответу.
— А Пичи надоело так же, как и тебе? — спросил он.
— Не сказала бы, — ответила она. — Она уже много и по пустякам не говорит. Она большею частью слушает леди Элсдон, — объяснила Августа.
— А ты сегодня почему не с ними вместе? — спросил Сенека.
Прошло время, прежде чем Августа ответила:
— Леди Элсдон. Я начала раздражать леди Элсдон. Я порой не могу сдержаться, а леди Элсдон говорит, что я начала перенимать плохие привычки Пичи. Только, Ваше Высочество, я не сказала бы, что все привычки у нее плохие.
Сенека улыбнулся.
— А что ты говорила насчет неладов с Виридис? Августа посмотрела на него загадочно и спросила:
— Можно мне быть откровенной?
— Конечно же, — ответил Сенека.
— Я сказала ей, что она порой бывает слишком строга с принцессой. Подумайте сами! Уроки начинаются в семь утра и заканчиваются поздно вечером. Я всеми силами стараюсь облегчить Пичи день. Но когда я ее покидаю, я терзаюсь по ней.
— Пичи похудела?
— Нет, не сказала бы… но она какая-то не своя. Но леди Элсдон ничего и слышать не желает.
Сенека задумчиво выглянул в окно и увидел крестьян, толпившихся у дворцовых ворот.
— Принцесса послала им записку, в которой написала, что не сможет осмотреть их, но они не хотят уходить, — сообщила Августа.
— Они что, больны? — спросил Сенека.
— Слегка больны. Я с ними уже беседовала. У одного болит голова вот уже два дня, у другого — бородавки, а тот большой мужчина, который стоит рядом со старухой, он — с разбитым носом. Та старая женщина посылает подарки из еды и питья для принцессы каждый день, но леди Элсдон…
— Что она? — переспросил Сенека.
Августа подошла к круглому мраморному столику, на котором лежало несколько незаконченных полотен и ответила:
— Леди Элсдон выбрасывает эти дары. Она говорит, что принцессе не следут брать пищу из рук крестьян.
Сенека в душе удивлялся тому, почему Пичи отказалась осмотреть больных крестьян, ведь это было не в ее манере поведения.
— Вы знаете. Ваше Высочество, — обратилась к нему Августа, — что я никогда в жизни не держала в руках ни поросенка, ни индюшку до тех пор, пока не встретилась с принцессой.
Августа подняла одно из полотен.
— Это Пичи рисовала — по настоянию леди Элсдон. Вот этот холст она нарисовала первым.
Сенека улыбнулся. На холсте были изображены два ребенка, бегущих через поле, где паслись стада овец. А неподалеку были расположены мужчина и женщина с золотисто-рыжими волосами. У женщины на голове была корона. Оба были босые, и оба улыбались. На этой картине Сенека узнал себя и Пичи.
Августа подняла другое полотно.
— А это — ее вторая работа. Эта картина была очень похожа на первую, теперь и у принца, и у принцессы на ногах была обувь.
На третьей картине ни принц, ни принцесса не улыбались.
На четвертом полотне был другой луг, где они были вместе. Только у Пичи на голове не было короны. Они стояли гордые и величественные. А перед ними, заломив шапку, встав на колени, стоял крестьянин. Он хотел привлечь их внимание. Сенеке стало ясно, что обращался этот крестьянин напрасно.
На пятом — был нарисован дворец в зимнее время. Снег засыпал башни дворца. С крыш и балконов свисали большие сосульки. И хотя Пичи не была художницей, она сумела донести в своей картине ощущение холода.
— А эту картину она писала сегодня утром, — пробормотала Августа, поднимая последнее полотно.
Сенека уставился на комочек цвета слоновой кости.
— А это что? — спросил он.
— Она сказала, что это магнолия… только мертвая.
Сенека внезапно спросил у Августы:
— Где сейчас Пичи?
— В золотом салоне для рисования, — ответила та. Учится, как устраивать прием при дворе. Она же, после всего, станет скоро королевой Авентины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110