Я все могу делать сама, хочу быть с ним весь день.
У Кирона дела идут отлично. Генри полностью полагается на его знания о лошадях и настаивает, чтобы он всегда сопровождал его на скачках, а скачки здесь почти каждый день.
Война никак не кончится. Восставшие все еще удерживают долину Шенандоа, по последним сообщениям, там погибло очень много народа, около 55 000 человек за один только месяц».
Новости с театра военных действий были так печальны, что Маура не решилась добавлять к ним рассказ о своей беде, не стала писать, что они с Александром фактически не живут вместе.
– Я переезжаю в отель на Пятой авеню, – хмуро сообщил Александр Мауре.
– Почему? Или ты боишься, что твоим нелепым россказням не поверят, пока ты живешь дома? – насмешливо спросила Маура.
Ее прямота поразила Александра. С самого начала он ожидал, что будут слезы, рыдания, мольбы – но ничего этого не случилось. Если Маура и плакала, а, судя по темным кругам у нее под глазами, Александр не сомневался в этом, но только когда она оставалась одна. Но почему? Если бы она расплакалась перед ним, все было бы намного проще. Он утешил бы ее, а она раскаялась бы в том, что своими требованиями улучшить жилищные условия половине Ирландии отдалила его от себя. Тогда он сказал бы ей, что его совершенно не интересует Ариадна Бревурт.
– Я не говорил ничего нелепого… – сердито ответил он.
– Согласна. То, что ты всем рассказываешь, не нелепо, Александр. Это подло.
Маура только что вернулась после прогулки в карете. На ней было бледно-сиреневое платье с длинной гладкой юбкой, отделанное внизу густыми оборками, на шее – нитка крупного жемчуга, в руке – шелковый ридикюль в тон платью с застежкой из слоновой кости. Маура выглядела великолепно, и Александр хотел только одного – овладеть ею сейчас же, немедленно. Желание жгло его.
– Ради всего святого, Маура. Постарайся понять…
Маура прекрасно все понимала, именно это понимание и убивало ее.
– Я отлично все понимаю, ты унижаешь не только меня, но и Феликса, – не собиралась отступать Маура. В какое-то мгновение ее голос едва заметно дрогнул, но Александр не заметил этого. Он смотрел прямо ей в глаза, они были цвета топаза, удлиненные, с густыми ресницами, гораздо красивее, чем опухшие глаза Ариадны, красивее всех глаз, которые он видел в жизни.
– Я не собираюсь унижать Феликса. Просто… я думал, что так смогу иметь все сразу, – глухо ответил он. Несмотря на уверенный, властный вид, он вдруг показался Мауре совершенно незащищенным, уязвимым, как капризный ребенок, который не может заставить себя попросить прощения и требует недозволенного. Как ни странно, Маура поймала себя на мысли, что ей очень хочется обнять, прижать к себе и утешить Александра.
– За все в жизни приходится платить, и за счастье тоже. А ведь мы были так счастливы, правда? – с нескрываемой грустью тихо произнесла она. Скажи он «да», признайся, что обманывает свет, что законно и официально женат, то стал бы посмешищем. Дело зашло слишком далеко, все так запуталось.
– Мы могли бы опять стать счастливы, – сухо сказал он. – Мужское общество приняло бы тебя как мою гражданскую жену и…
Не дослушав его, Маура с неподражаемым достоинством вышла из комнаты. Александр не винил Мауру. Она была права, тысячу раз права во всем, а он запутался и сознавал это. Но хуже всего то, что он не понимал, как дошел до такой жизни. Когда Александр, разозлившись на Мауру, ушел из дома накануне рождения Феликса, он был одержим только одной целью – попасть на бал к Ариадне, попасть любой ценой, ему и в голову не пришло, что цена окажется такой высокой.
Утверждая, что его брак не более чем шутка, он ни на секунду не задумался, как это отразится на его ребенке, который вот-вот должен родиться. А когда его рассказ стали передавать из гостиной в гостиную, было уже поздно. Точно так же Александр не подумал о последствиях, когда из чувства вины и стыда сломя голову бросился в страстные объятия Ариадны Бревурт. Как оказалось, Ариадна не просто хотела провести с ним время, она влюбилась в Александра и решила выйти за него замуж, а она, подобно Александру, привыкла к тому, что все ее желания сбываются.
– Дорогой, какие могут быть затруднения? – спросила Ариадна. Она лежала обнаженная, опираясь на локоть, и ласкала кончиками пальцев его грудь. – Ты же не женат официально, значит, и развод тебе не нужен.
– Не все так просто, – ответил Александр.
Ее рука медленно опускалась ниже, нежно поглаживая его живот.
– Этой ирландке не место в твоем доме на Пятой авеню. Разве Кингстон не может ее выставить?
– Священник соединил нас брачными узами. – Александр резко спустил ноги и сел на край кровати.
Он не хотел, чтобы искусные пальцы Ариадны снова возбудили его. Александр понимал, что старая гвардия одобрительно отнесется к его связи с Ариадной, но жениться на ней ему совсем не улыбалось. Он хотел оставаться мужем Мауры, хотел, чтобы их отношения каким-то чудом стали прежними, чтобы они опять стали безмятежно счастливы.
Александр отбросил в сторону простыню, обнажив грудь Ариадны. Она не сделала ни малейшей попытки прикрыться.
– Но священник-то был ненастоящий, не так ли? Ты же сам говорил, что это просто розыгрыш, что заплатил священнику и девушке за помощь, чтобы отомстить отцу.
– Да, я предлагал Мауре деньги, но она их не взяла. – Александр потянулся за брюками.
Ариадна искренне рассмеялась, услышанное позабавило ее.
– Еще бы, дорогой. Зачем ей несколько сот долларов, когда она получила гораздо больше. Посмотри, она же сейчас живет как королева в твоем доме на Пятой авеню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160