Маура была на вершине счастья.
Александр теперь сопровождал Мауру в ежедневных прогулках, вынуждая всех, кто попадался им навстречу в роскошных экипажах, против воли приветствовать ее.
Александр ни за что не соглашался познакомиться с Кироном, считая, что без таких, как он, в Нью-Йорке было бы гораздо спокойнее, но дал распоряжение сделать дополнительные окна в жилище О'Фарреллов и обеспечить там нормальные санитарные условия. Он также поручил подготовить подробный доклад о том, какие изменения необходимы во всех принадлежащих ему доходных домах, и отправил Рози О'Хара в санаторий. Радость Мауры от того, что Александр так много сделал и искренне старался побороть свои предрассудки, возросла безмерно, когда она поняла, что опять беременна.
Чарли клялся, что на этот раз ни за что не пропустит церемонию крещения, а Генри настаивал, чтобы будущего ребенка крестили в их фамильной часовне в присутствии всех Шермехонов.
Радость омрачали только военные сводки. Продолжалась затяжная многомесячная беспощадная осада Питерсберга и Ричмонда. В конце лета генерал Ли приказал пятнадцати тысячам южан перейти Потомак в направлении к Мэриленду. Прошло чуть больше недели, и они оказались у ворот Вашингтона. Войска генерала Гранта в спешном порядке перебросили от Питерсберга на защиту Вашингтона, и повстанцы вернулись в долину Шенандоа, сжигая все на своем пути.
– Грант приказал уничтожить в долине все, что можно, – с восхищением проговорил Чарли. – Он хочет, чтобы армия генерала Ли осталась без провианта.
– Ты хочешь сказать, они жгут урожай? – в ужасе спросила Маура.
– Очевидно. Генерал отдал такой приказ, поэтому даже воронам, кружащим над долиной, придется носить с собой запас пропитания. Это называется тотальной войной, дорогая, – говорил Генри, разделяя негодование Мауры. – И чем скорее она закончится, тем будет лучше для всех.
В августе и в сентябре в Нью-Йорке стояла почти невыносимая жара. Но Александр переносил ее не жалуясь, зная, что положение Мауры в свете укрепляется благодаря тому, что они везде бывают вместе. Большая часть общества разъехалась на лето в загородные имения по берегам Гудзона и на Лонг-Айленде. Немногие, кто остался, без труда приняли Мауру, как равную. Как только стало известно, что шермехонские дамы принимают ее у себя, приглашения посыпались со всех сторон. Поначалу больше из любопытства. Всем хотелось посмотреть, носит ли она обувь, умеет ли пользоваться ножом и вилкой, можно ли понять ее речь.
Изумление, которое они испытывали при встрече с Маурой, доставляло Александру огромное удовольствие. Сестра Генри заявила, что Маура обворожительна. Мать Чарли объявила, что Маура – необыкновенно утонченная натура. Маура побеждала, пусть не так быстро, как хотелось бы. Александр опроверг все слухи о незаконности своего брака, но это не закрыло перед ним двери клубов. Те из его приятелей, что остались в городе, были заняты другими вопросами, прежде всего противостоянием сил Союза и Конфедерации и возраставшим напором нуворишей, разбогатевших на войне.
Александра в высшей степени устраивало, что большинство знатных семей разъехались. К тому времени, когда основные силы старой гвардии вернутся в город, Маура уже займет определенное место в свете, и оно будет быстро укрепляться. Ариадна без единого слова уехала в загородное имение Бревуртов на Лонг-Айленде. Александр всей душой надеялся, что она там и останется. Все отлично уладилось, не считая войны, конечно. Но, как оказалось, ненадолго.
– Скажите мистеру Каролису, кто я. Он обязательно примет меня! – резким голосом кричала лакею молодая женщина, в то время как тот старался закрыть перед ней дверь.
Александр и Маура возвращались домой после ужина с Генри у Дельмонико. При виде сцены на крыльце Александр нахмурился.
– Кто впустил ее во двор? – возмутился он.
– Может быть, она ищет работу, – попыталась успокоить его Маура. Ей хотелось поскорее выпить чаю и отдохнуть. Вторую беременность она переносила хуже, чем первую, и даже короткие прогулки утомляли ее.
– Тогда надо было спросить экономку с заднего входа.
Экипаж остановился у парадного крыльца. Женщина обрадованно обернулась к ним и поспешила к экипажу, но Александр сухо приказал лакею вывести ее со двора. Лакей бросился к женщине, но она ловко увернулась, сбежала по ступенькам и, задыхаясь, остановилась перед Александром.
– Мистер Каролис! Мистер Каролис! Мне необходимо поговорить с вами, пожалуйста…
Вблизи Александр разглядел, что это была молодая, прилично одетая особа, в длинном коричневом пальто и начищенных башмаках. Она напоминала горничную, но что привело ее к парадному крыльцу дома Каролисов, и почему так враждебно отнесся к ней лакей, Александр не представлял.
– Если вы ищете работу, надо было обратиться с заднего входа, – холодно произнес он. Ему не терпелось принять ванну и переодеться.
– Мне не нужна работа, сэр. Мне необходимо поговорить с вами по личному вопросу, сэр. Это очень важно.
Александр вздохнул. На вид девушка казалась вполне разумной, но внешность бывает обманчива. Он повернулся к взмокшему лакею и со всем терпением, на которое был способен, проговорил:
– Пожалуйста, проводите эту молодую особу на улицу.
Лакей схватил девушку за руку, она отчаянно попыталась освободиться:
– Вы выслушаете меня, когда узнаете, кто я, сэр!
С Маурой под руку Александр приблизился к ступенькам. Несмотря на мольбу девушки, он не остановился.
– Может быть, лучше поговорить с ней? – предложила Маура, настойчивость девушки подействовала на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160