— Должно быть, ты очень ее любишь. — За малопривлекательной бородатой внешностью Стефановича скрывалось мягкое сердце. — Наверное, она необыкновенная.
Стефан спрятал свой разобранный автомат.
— Да, я очень ее люблю, — сказал он, — а она меня.
Он без особых препятствий добрался до Сараево и прошел пешком по его улицам. Немцев нимало не беспокоил молодой крестьянский парень в грязной одежде с совсем неуместным букетом белого шиповника.
Спрашивая дорогу по-сербскохорватски у пожилых женщин, он по разбитым улицам добрался до кладбища.
Хотя на могилах не было памятников с надписями, он без труда нашел то, что искал. Три каменные плиты лежали у ограды, заброшенные.
Центральная, под которой был погребен Гаврило Принцип, была немного приподнята, и Стефан положил на нее свой букет.
Он долго стоял молча, думая о девятнадцатилетнем парне, чей поступок привел к ужасной катастрофе. То, что случилось в Сараево солнечным июньским днем тридцать один год назад, ввергло мир в страшную трагедию. Даже сейчас, во время Второй мировой войны, слышались ее отголоски. Стефан вспомнил свою мать, проведшую в изгнании всю взрослую жизнь. До сих пор она не могла вернуться на родину, которую страстно любила. Его снова удивило отсутствие у нее злобы на людей, виновных в ее несчастье. Она считала Гаврило Принципа своим другом.
Стефан подумал, как сложилась бы жизнь его матери, если бы Гаврило признался в том, что разговаривал с ней на Восточном базаре в Сараево, что часто встречался с ней в Белграде в кофейне «Золотой осетр». Вполне возможно, что Наталья предстала бы перед судом, обвиняемая в соучастии в заговоре с целью убийства австрийского эрцгерцога. И, возможно, умерла бы в тюрьме, как Гаврило и его друзья, и была бы похоронена рядом с ними.
Эта мысль ужаснула Стефана, и он понял, что мать была права, считая Принципа своим истинным другом. Пожелав ему вечного покоя, он перекрестился и, завершив тем самым свою миссию, пошел назад к воротам кладбища.
Ему потребовалось более полутора суток, чтобы вернуться в свой отряд. Хотя он располагался в густом лесу, Стефан легко нашел партизан. Надежно укрытый от вражеских самолетов, лагерь находился у речки с крутым песчаным берегом, в котором было множество нор, где вполне мог укрыться человек.
Издав тихий свист, который был его обычным сигналом, Стефан осторожно приблизился.
— У нас гости, — сказал стоявший на посту Иелич. — Они говорят, что знают тебя. — В его глазах светилось любопытство. — Майор Стефанович думает, что один из гостей и был причиной твоего визита в Сараево.
Сердце Стефана гулко забилось. Майор полагал, что причиной его отъезда в Сараево была женщина, и только одна женщина могла прийти в лагерь партизан — Ольга.
Среди серых пилоток бойцов, сидящих и разговаривающих на берегу речки, Стефан не увидел лихо заломленной фуражки.
Но плотную фигуру Марко было невозможно с кем-то спутать.
— Марко! — радостно крикнул Стефан, бросившись к нему. — Какого черта ты здесь делаешь? Петр с тобой? А Ольга?
Марко шагнул ему навстречу. Он выглядел непривычно в партизанской форме.
— Я здесь по той же причине, что и ты, — сказал он, широко улыбаясь. — Чтобы драться с немцами.
Где сейчас остальные, трудно сказать. А Ольга представляется майору.
— Тогда я лучше пойду туда, — сказал Стефан, вырываясь из медвежьих объятий Марко. Ему не терпелось снова увидеть Ольгу.
При его приближении майор выглянул из-за хрупкой фигурки девушки, с которой он разговаривал, и на его лице отразилось огромное облегчение.
— Стефан! Слава Богу, ты вернулся! — воскликнул он, поднимаясь на ноги. — Все наше соединение двинулось на Белград.
А нам приказано остаться, чтобы перерезать коммуникации между Белградом и Сараево. К нам прибыло пополнение. Это лейтенант Марко Томошевич и лейтенант Ольга Маринко. Полагаю, ты с ними знаком?
Стоявшая спиной к Стефану Ольга повернулась. Ее бледное овальное лицо было таким же бесстрастным, как и во время их первой встречи, когда он сидел за столом на хуторе Петра.
Но Стефан увидел выражение ее глаз и понял, что под внешним безразличием скрываются неуверенность и застенчивость.
Он догадался о причине ее стеснительности, и внутри у него все запело.
— Да, — сказал он, вдруг осознав, что и она догадывается о его чувствах. — Мы знакомы. Как ваше плечо, лейтенант Маринко?
Ольга приподняла плечо, как бы показывая, что оно больше ее не беспокоит. Она не отрывала от него глаз.
— Лейтенант Томошевич и лейтенант Маринко — специалисты-подрывники, — оживленно сказал майор. — Мы собираемся ночью взорвать железную дорогу между Белградом и Сараево в ближайшем от нас месте. Необходимо обсудить план действий.
— Я должен сначала связаться с Каиром, и если сели батареи, мне понадобится помощь, чтобы завести генератор и зарядить их.
— Лейтенант Маринко тебе поможет. Во время ночной операции мы разделимся натрое. Две группы будут прикрывать дорогу слева и справа, а третья заложит взрывчатку. Ты с лейтенантом Маринко займетесь этим, я буду командовать одной из прикрывающих групп, а лейтенант Томошевич — другой. Я пойду и поговорю с людьми.
Командир ушел, и когда Стефан убедился, что их никто не услышит, он спросил:
— Что с остальными, Ольга? Они также влились в отряд партизан? Где Петр?
Она начала сухо и официально, словно отдавала рапорт:
— После вашего отъезда мы укрылись в пещере, время проходило почти в полном бездействии. Необходимо было получать разрешение от генерала Михаиловича на каждую диверсию, а тот почти всегда отклонял наши планы. Среди бойцов росло недовольство, и двое из них, Пеко и Тома, последовали за вами на северо-запад, чтобы присоединиться к партизанам Тито.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125