— Доктора очень занятые люди, миссис Филдинг, — спокойно сказала она, приготавливая ножницы, мыло и прочие принадлежности к возможному приходу врача. — А сейчас особенно, когда так много раненых. Вам надо отдохнуть и собраться с силами.
Наталья с ужасом посмотрела на нее. Собраться с силами?
О Боже, для чего? Если это еще не роды, то что же тогда ей еще предстоит?
В течение последующих двух часов она мысленно обвиняла в своих страданиях всех на свете. В первую очередь Джулиана, сделавшего ее беременной; его мать, не обеспечившую ей врача, который мог бы хоть немного ускорить процесс; своего отца, настоявшего на том, чтобы она покинула Белград, и убедившего ее, что для этого лучше всего выйти замуж за Джулиана; Гаврило, из-за которого она вынуждена была уехать из родного города; Катерину, не удержавшую ее от встречи с ним в «Золотом осетре».
— Мы с вами, миссис Филдинг, — сказал доктор ободряюще, в то время как она тужилась и тужилась, тяжело дыша.
Наталья была рада это слышать. Больше она никогда в жизни не станет рожать. Какая ужасная боль и какой униженной она себя чувствовала, вынашивая ребенка.
— Еще немного, миссис Филдинг! — подбадривал ее доктор. — Я уже вижу головку ребенка! Теперь расслабьтесь, тужьтесь и расслабляйтесь.
Наталья смотрела на него сквозь ресницы, на которых скопились капли пота, почти со злобой. Он был явно не в своем уме. В Сербии обычно роды принимали одни повивальные бабки, и теперь Наталья поняла почему. Ни одна женщина не стала бы давать в подобные моменты такие нелепые советы. Врач мог бы с таким же успехом попросить ее слетать на Луну. Ее тело уже было ей неподвластно, и все, что она могла сделать, так это уповать на волю Божью.
Боль достигла наивысшей точки, и Наталья не знала, сможет ли выдержать. Казалось, ее разрывали надвое средневековые палачи. Внезапно из нее хлынула какая-то теплая жидкость, раздался громкий крик новорожденного, и все кончилось. Наталья пылко поблагодарила Бога, затем взглянула на покрытого слизью пищащего младенца.
Он был прекрасен. До родов Наталья не была готова к тяжелым испытаниям, а теперь оказалась совершенно не подготовленной к внезапно нахлынувшей любви к этому живому комочку человеческой плоти, который был ее сыном. В одно мгновение она забыла о своей клятве никогда больше не беременеть. Если в результате появляется на свет такое чудо, она готова рожать каждый год. Она даже представить себе не могла, что младенец может быть таким великолепным, таким невероятно очаровательным.
Казалось, прошла вечность, прежде чем у ребенка отрезали пуповину, обмыли его, припудрили, надели рубашечку с оборками и муслиновый подгузник. Наконец, когда Наталья уже изнывала от нетерпения, его завернули в пеленку и вручили ей.
Волосики младенца еще были влажными и прилипали к голове, так что трудно было сказать, какого они цвета. Во всяком случае, они выглядели темными, гораздо темнее, чем у Джулиана. Цвет глаз также было почти невозможно определить. Диана говорила, что все дети рождаются с голубыми глазами, но у ее сынишки глазки явно не были голубыми. Скорее серыми, цвета английских колокольчиков, перед тем как им распуститься. Наталья подумала, на кого он будет больше похож: на англичанина или на славянина и будет ли она огорчаться, окажись он скорее британцем.
Младенец захныкал, стараясь высвободить из пеленки свои крошечные пальчики. Наталья осторожно ему помогла, почти мгновенно найдя ответ на свой вопрос. Не важно, чьи черты он унаследует, ее или отца. Это не имеет никакого значения. Это ее сын, и главное, чтобы он был здоров. Она подумала о том, сколько времени еще пройдет, прежде чем у нее появится возможность вернуться с ребенком в Белград. Когда ему исполнится несколько месяцев, надо будет его окрестить.
— Как ты собираешься его назвать? — спросила Диана, когда ей разрешили повидать Наталью с ребенком.
— Стефаном.
Тщательно выщипанные брови Дианы удивленно взметнулись вверх.
— Стефаном? Так зовут твоего отца?
Наталья посмотрела на детскую кроватку, несколько секунд не отрывая взгляда от ребенка.
— Нет. Папу зовут Алексий, а мой сын будет Стефан Алексий.
— Нельзя так просто назвать новорожденного в честь твоего отца, — рассудительно сказала Диана. — Иначе мой папа может сильно обидеться. А что ты скажешь о Джулиане? Может быть, он захочет, чтобы сына назвали в его честь?
Наталья слегка нахмурилась. Она никогда всерьез не обсуждала с Джулианом имя будущего ребенка.
— Стефан Алексий Джулиан, — внесла она поправку.
Диана решила воздержаться от предложения не забыть и имя ее отца. Общеизвестно, что молодые матери очень обидчивы, и ей не хотелось доводить Наталью до слез после родов.
— А почему все-таки Стефан? — снова спросила она. — Кто-то из Карагеоргиевичей носит такое имя?
Наталья покачала головой:
— Нет. В этом роду наиболее распространены имена Георгий и Александр. Я хочу так назвать сына в честь Стефана Душана, коронованного в 1346 году царя всех сербов. Тогда Сербия была большой империей.
— Звучит неплохо, — сказала Диана с иронией, радуясь, что первое имя царя не такое заковыристое, как второе. Для ее матери и имя Стефан непросто выговорить, но второе, Душан, могло бы просто ее убить.
* * *
— Младенца будем крестить в церкви Святого Джеймса, когда Джулиан получит очередной отпуск, — сказала свекровь ледяным тоном, после того как вопрос был вынесен на обсуждение и Наталья рассказала о своих планах окрестить Стефана в белградском соборе. — Возможно, пройдут годы, прежде чем поездка на Балканы станет безопасной, к тому же нельзя отправляться в такое тяжелое путешествие с маленьким ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125