— Мне надо быть сегодня вечером в Вашингтоне.
— Хорошо. — Нэнси сунула платок назад в сумочку.
Джек даже не спросил, останется ли она в Нью-Йорке или вернется в Хайяннис. Он не пытался утешить ее. Он был слишком занят собой.
Нэнси вернулась на Кейп опустошенная. Она проводила дни, играя в одиночку в гольф на прибрежной полосе. Пляж продувался холодными атлантическими ветрами, со стороны суши его ограждали болота и заросли чахлых кустов и сорной травы. После легкого простого завтрака Нэнси застегивала свою ветровку, повязывала голову платком и уходила на долгую прогулку вдоль побережья, не замечая влажных ветров. Вскоре после отъезда Верити у нее начались приступы внезапной утомляемости. Тогда-то, послушно сопровождая Джека во время одного из посещений «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке, Нэнси упала в обморок. Затем она обратилась к доктору Лорримеру.
* * *
Светло-каштановые волосы Верити были гладко зачесаны со лба назад и обвивали голову косами, как у Брунгильды. Даже надев немецкий национальный костюм, она не выглядела бы в меньшей степени американкой. Глаза у нее были по-прежнему светлыми, а лицо округлилось по сравнению с тем, когда она уезжала из Нью-Йорка. Никаких признаков ностальгии или сожаления о раннем замужестве! Нэнси было тяжело вспоминать, как Дитер, уезжая, щелкнул каблуками на прусский манер, от чего ее покоробило, а Верити, которой было тогда всего лишь семнадцать, прощаясь, сказала:
— Мама, не думаешь ли ты, что тебе пора домой?
Багаж Мезрицких доставили в их номер. Нэнси подумала, как удивительно видеть их здесь. Верити сняла серые кожаные перчатки и направилась от стойки портье в холл. На ней был строгий костюм с широкими плечами и узкой юбкой с небольшими шлицами по бокам. Это была парижская модель из сотканной по особому заказу ткани. Изумруд на третьем пальце ее левой руки был таким большим, что, казалось, оттягивал руку вниз.
— Когда ты возвращаешься в Америку? После твоего письма я, естественно, написала отцу. Он убежден, что твое поведение объясняется возрастом и соответствующим состоянием. Он приедет сюда и позаботится о тебе. Где же он?
Нэнси попыталась подавить медленно нарастающий гнев, вызванный неожиданной позицией Верити.
— Твой отец действительно пытался позаботиться обо мне, — сказала она язвительно. — В настоящий момент он, вероятно, уже вернулся в Вашингтон.
Верити удивленно приподняла брови. Нэнси снова почувствовала тошноту, которая обычно беспокоила ее по утрам с периодичностью приливов и отливов. Встреча была совсем не такой, ради которой несколько недель стоило терпеть боль и унижение. Она ожидала объятий, поцелуев и радостного воссоединения семьи.
Когда они остановились у входа в большой салон, в высоком зеркале отразились их фигуры. Строгий костюм Верити и тяжелые черты лица делали ее на несколько лет старше. Обнаженные, загорелые ноги Нэнси, ее белое шелковое открытое платье и выразительные глаза с густыми ресницами делали ее намного моложе своих лет. Незнакомец мог бы принять их за сестер.
Нэнси остановилась и, глядя на Верити в зеркало, сказала:
— Что касается моего возраста, думаю, ты вряд ли согласишься, что я уже старая и что это отражается на моем здоровье.
Щеки Верити слегка покраснели. Нэнси тотчас пожалела о своих словах. Верити приобрела уверенность и безупречную манеру одеваться, но она никогда не станет такой красивой, как мать. Замечание Нэнси было непростительным, и она взяла дочь за руку:
— В моем номере нас ждет холодный завтрак. Вероятно, вы оба устали и голодны. Как у тебя дома? Ты уже научилась говорить по-немецки? Почему вы так долго добирались сюда?
Верити осторожно убрала свою руку и молча шла рядом.
— Сначала мы поехали в Вену и задержались там дольше, чем предполагали, — сказал Дитер.
— О! — Нэнси улыбнулась. Они не знали, чего ей стоило изменение их планов. — Здесь князь Феликс Заронский. У него дом в Вене. Он говорит, это очень красивый город.
Позже она вспомнила, что Феликс не хотел возвращаться в Вену из-за фашистской угрозы и засилья нацистов.
Интересно, о чем думал Дитер, появившись в «Санфорде» в полной нацистской форме? Разве он не знал, что здесь отдыхают люди из разных стран? Что он может посеять вражду между ними? С Дитером надо спокойно поговорить. Нэнси съежилась от этой мысли. Она была благовоспитанной хозяйкой и должна найти нужные слова в разговоре с зятем. Но даже беседуя с Верити, ей казалось, что она говорит с незнакомым человеком.
Может быть, наедине, без Дитера, они смогут возобновить свои прежние непосредственные отношения? Застенчивость Верити, хотя и подавляемая, все-таки оставалась в ее характере. Вряд ли она чувствует себя достаточно свободной, чтобы обсуждать свою новую жизнь в присутствии мужа. Особенно если о некоторых сторонах жизни в Германии у нее не очень-то лестное мнение. Успокоив себя этой мыслью, Нэнси повела их в Гарден-свит.
Их беседа стала еще более напыщенной. Дитер явно скучал. По всей видимости, в его планы не входило наставлять на путь истинный заблуждающуюся тещу. Так же, как и оставаться на Мадейре. Когда Нэнси спросила, нравятся ли ему субтропические цветы и пурпурное цветение палисандровых деревьев, он ответил, что предпочитает Мюнхен и горы. Ландшафт его страны — самый великолепный в мире.
— Там так красиво? — спросила Нэнси.
Дитер с сожалением посмотрел на нее:
— Германия не красива. Она величественна.
— О да. Конечно.
Он отказался от вина и сидел, не выказывая намерения оставить ее наедине с Верити. В конце концов Верити сказала, что у нее разболелась голова, и собралась удалиться в свою комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142