Как только тот вновь наполнил ее бокал и удалился на значительное расстояние, она негромко продолжила: – ...и ставит интересы Вьетнама превыше своих идеологических пристрастий.
– Итак, моя встреча с вашим братом – вопрос решенный?
– Мне об этом ничего не говорили. Сначала я должна познакомиться с вами и... – Нху зарделась и теперь выглядела куда моложе своих тридцати двух лет, – ...и составить собственное мнение о вас.
Гэвин улыбнулся. Между ним и Нху сразу установились доверительные отношения, и он не сомневался, что ее мнение окажется положительным.
У столика вновь возник официант. Он собрал тарелки и спросил, не пора ли подавать кофе. Гэвин ответил, что пора, и, когда официант оказался вне пределов слышимости, с любопытством спросил:
– Честно говоря, я удивлен, что вы назначили встречу в этом месте. Не кажется ли вам, что наше свидание может возбудить подозрения? Мы с вами, должно быть, привлекаем всеобщее внимание.
Улыбка Нху стала шире:
– Вы читали «Похищенное письмо» Эдгара По?
Гэвин ошеломленно потряс головой, дивясь широте литературных познаний Нху. Угадав его мысли, женщина, ничуть не уязвленная, продолжала:
– Вы забываете, что я училась во французской школе, Гэвин. В программе моего выпускного класса была американская литература.
– В моем тоже, – отозвался Гэвин, и в уголках его глаз появились морщинки. – Но сдается мне, наши учителя по какой-то причине упустили из виду господина По. Расскажите мне про это похищенное письмо. Какое оно имеет отношение к нашему свиданию здесь, в «Континентале»?
– Это письмо безрезультатно искали под коврами и матрасами. Поскольку было известно, что его прячут, никому и в голову не пришло поискать на самом видном месте.
– А именно? – спросил Гэвин, жалея, что рядом нет Габриэль и она не может вместе с ним насладиться обществом своей восхитительной тетушки.
Глаза Нху лукаво блеснули; при этом она стала так похожа на Габриэль, что Гэвина охватил приступ долго сдерживаемой страсти и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не застонать.
– В кармашке для писем, – со смехом объяснила Нху. – Отель «Континенталь» – наш с вами кармашек для писем. Открытая встреча на виду у всего Сайгона вызовет куда меньше подозрений, нежели свидание тайком.
Когда они выпили кофе, Гэвин проводил Нху по ступеням, ведущим на площадь, и остановил старое желто-голубое такси.
– Я найду вас, – пообещала Нху. Ее взгляд вдруг потемнел и стал тревожным. – Но прошу вас не забывать, Гэвин: никому не рассказывайте, с кем собираетесь встретиться.
Гэвин не нуждался в напоминаниях. Ему оказали высочайшее доверие, и он не собирался его обмануть.
– Ни за что, – серьезным тоном произнес он. – Доброй ночи, Нху.
Женщина села в такси и, как только машина покатила вперед, наклонилась к распахнутому окошку и, опять заулыбавшись, крикнула:
– Я и не думала, что это будет так приятно – заполучить родственника-австралийца. Но я ошибалась. Добро пожаловать в нашу семью, Гэвин!
Гэвин помахал ей рукой, радостно улыбаясь, потом повернулся и неторопливо зашагал в отель. Несмотря на успех его поездки в Хюэ, он все еще оставался новичком в бюро и не знал, одобрит ли Поль Дюлле его намерение заняться репортажем, о котором он даже не может рассказать.
На следующее утро Поль направил его вместе с Джимми Гиддингсом в ОПБ – Объединенное пресс-бюро США.
– Мне очень неприятно признавать это, – сказал Джимми, жуя гамбургер, который послужил ему поздним завтраком, – однако уклончивые, предвзятые заявления американского военного командования являются практически единственным источником информации. Журналистские расследования, подобные тому, которое ты провел в Хюэ, случаются куда реже, чем можно подумать.
Свернув к зданию ОПБ, они прошли мимо морского пехотинца, стоявшего в дверях. Над входом красовался портрет улыбающегося президента Джонсона.
– Этому парню за многое придется держать ответ, – сказал Джимми, как только они с Гэвином углубились в лабиринт коридоров без окон. – Президент вверг американский народ в этот кошмар, и одному Богу известно, как Джонсон собирается выводить его оттуда.
Коридор сменялся коридором, и, когда Гэвин уже начинал гадать, доберутся ли они когда-нибудь до конца, Джимми ввел его в тесную аудиторию, забитую журналистами.
– Вот мы и прибыли, – сообщил Джимми, пробираясь к свободному пространству на задах и с комфортом приваливаясь спиной к стене. – Самое дешевое и занимательное шоу во всем городе.
Репортеры, стоявшие ближе других, разразились одобрительными смешками, но тут на возвышении появился американский полковник и двинулся к кафедре. Шум в зале несколько утих. За спиной офицера висела крупномасштабная карта Вьетнама, испещренная голубыми и розовыми пятнами, а на доске сбоку было приколото с полдюжины статистических графиков.
– Голубые пятна обозначают районы, контролируемые американскими войсками, розовые – это области, где хозяйничает Вьетконг, – шепотом пояснил Джимми.
Полковник тем временем пожелал присутствующим доброго утра, а солдат, сидевший у рампы, включил огромный катушечный магнитофон.
– А что означают белые пятна? – шепотом осведомился Гэвин.
Джимми сунул в рот жевательную резинку.
– Белые пятна – это так называемые ничейные территории, которые вот-вот будут закрашены голубым цветом, если, конечно, верить тому, что собирается сказать этот человек. Но лично я думаю иначе.
Среди графиков был лист, на котором приводились еженедельные данные по оценке соотношения потерь – количество убитых вьетконговцев на одного погибшего американца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104