– Нет, – заверила ее Серена.
О Господи! Только этого ей не хватало. Она могла лишь догадываться, как отреагировали бы Дэниелс и Люси. Она вышла из-за стола, пересекла тесную комнату и открыла дверь перед Чинь и Кайли.
Чинь задержалась в дверях.
– Спасибо, – просто сказала она. Казалось, лишь неуловимое мгновение отделяет их от проявления дружеских чувств, но тут Чинь сухо произнесла: – Хао ба, мадам. – До свидания. Момент был упущен.
Серена стояла в дверном проеме, глядя вслед вьетнамке, которая легкой походкой удалялась по коридору. Небесно-голубое шелковое ао дай мягко колыхалось над ее ногами. Кайли сидела на руках матери, глядя назад через ее плечо. Она встретилась глазами с Сереной, и вдруг ее личико под копной темных волос озарилось широкой лукавой улыбкой.
В этот миг она так напоминала Кайла, что в ушах Серены молотками забилась кровь. Она уговорила Чинь поручить девочку заботам «Кейтонг», потому что любое иное решение представлялось немыслимым. Однако Серена до сих пор не представляла, как ей свыкнуться с мыслью о том, что у Кайла в Сайгоне осталась незаконнорожденная дочь, как ей привыкнуть к ежедневным встречам с Чинь, когда та будет приносить и забирать девочку.
– Когда тебя выпустят из Хоало, тебе очень многое придется объяснить, Кайл Андерсон! – мрачно произнесла она, как только голубое ао дай скрылось за углом, а затем, охваченная смятением, равного которому не испытывала в жизни, торопливо вышла во двор помогать кормить младенцев.
Уже очень скоро Кайли стала любимицей в «Кейтонг». Она оказалась единственным ребенком, который не осиротел и не был брошен родителями. Кое-кому из работников приюта этот случай казался несколько необычным, но никто не заподозрил правды о родителях девочки.
Заботясь о собственном душевном равновесии, Серена старалась не привязываться к Кайли. Это было непросто. Девочка по натуре своей была общительным ребенком, и мягкая, но упорная уклончивость Серены удивляла и ранила ее. Серена не могла позволить, чтобы между ней и Кайли установились дружеские отношения. Это грозило всевозможными осложнениями и в будущем могло причинить ей невыносимые страдания. Она продолжала относиться к девочке довольно холодно, и постепенно Кайли стала держаться от нее подальше. Но Серена то и дело ловила на себе ее взгляд, полный непонимания и боли.
Приводя дочь в приют и забирая ее домой, Чинь всякий раз избегала встречаться с Сереной с тем же упорством, с которым та избегала общаться с Кайли. Чинь не знала, как вести себя в такой ситуации. Кайл обманул ее, но она по-прежнему его любила и жила лишь надеждой, что, невзирая на отчуждение, которым ознаменовалась их последняя встреча, он все еще любит ее. Быть может, он не сказал ей о браке, поскольку уже не считает Серену своей женой? Серена сама призналась, что они с Кайлом были вместе несколько дней. Эта мысль воодушевляла Чинь, но не могла унять ее беспокойства по поводу присутствия Серены в Сайгоне. Чинь полагала, что женщина способна на такое, только если любит по-настоящему. А если Серена так любит, то, возможно, сумеет уговорить Кайла уехать с ней по окончании войны, когда его выпустят из Хоало.
В 1970 году, примерно в то время, когда Серена оформляла для Скотта и Эббры разрешение на усыновление Саня, она сообщила Майку о своем намерении взять на воспитание не одного, а сразу нескольких детей.
– Чушь! – отрезал Дэниелс, не поднимая глаз от документов на своем столе. – Я не для того подбираю детей на улицах и в кошмарных провинциальных приютах, чтобы они носились по коридорам «Континенталя» среди пьяных журналистов.
– Им не придется носиться по «Континенталю» среди пьяных журналистов, – ледяным тоном возразила Серена. – Они будут бегать по просторным лужайкам богатого английского поместья.
Майк отложил ручку и посмотрел на нее.
– Какого черта? – суровым тоном осведомился он. – О чем вы говорите?
Серена ощутила огромное удовлетворение оттого, что ей наконец удалось возбудить его любопытство. Она подтянула видавшее виды плетеное кресло к столу Дэниелса и уселась в него. Всю ночь она ухаживала за больным ребенком, ее длинные бледно-золотистые волосы были схвачены на затылке резинкой, на лице не осталось следов косметики, а хрустально-серыё глаза потемнели от усталости. Но даже и теперь она оставалась самой красивой женщиной, какую Майк встречал в жизни.
– Теперь, когда Хо Шо Мин умер и начались мирные переговоры, война скоро закончится, – рассудительно произнесла Серена. – А когда это произойдет, я вернусь в Англию, в Бедингхэм.
– Бедингхэм? – переспросил Дэниеле, озадаченно сдвигая кустистые брови.
Дэниелс чуть отодвинул кресло от стола и откинулся на спинку. Солнце светило ему в спину, и Серена не могла рассмотреть выражение его глаз.
– Подробнее, пожалуйста, – коротко произнес он, чувствуя, как разгорается его интерес. За все время работы в «Кейтонг» Серена не получила ни цента, однако продолжала жить в «Континентале», судя по всему, не испытывая финансовых затруднений. Вероятно, ее недвижимость не ограничивается скромным особняком в лондонских предместьях.
Серена вытянула длинные ноги и скрестила их в лодыжках. Еще ни разу она не чувствовала себя столь непринужденно, оказавшись лицом к лицу с Дэниелсом. Майк впервые согласился уделить ей немного времени и снизошел до личной беседы.
– Бедингхэм, – заговорила Серена, и при этих звуках ее голос потеплел, – это родовое поместье моей семьи. Оно расположено в Кембриджшире и некогда было аббатством. Генрих VIII отнял его у церкви и передал одному из моих пращуров, Мэттью Блиту, в награду за его заслуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97