Работа не доставляла ей удовлетворения, она не шла ни в какое сравнение с опасными поручениями, которые Мейвис выполняла во время войны, будучи курьером в войсках ПВО. Потом она недолго была автобусным кондуктором, затем билетершей в кинотеатре. Иногда Керри просила ее постоять вместо нее за овощным прилавком на Главной улице Льюишема. Случалось, Мейвис помогала и хозяйке паба «Лебедь». Но все это было скучно, и порой она с грустью вспоминала лихую военную пору, когда и днем и ночью колесила на мотоцикле Теда по узким улочкам города, доставляя срочные сообщения.
– Вот это да! – воскликнула она, когда Джек распахнул дверь своего заведения. – Какое славное уютное местечко!
– Здесь уютно, не правда ли? – откликнулся Джек, не скрывая удовлетворения своим удачным приобретением. – Надеюсь, что боксерам этот уголок придется по вкусу. Кстати, в двух шагах отсюда находится контора Джека Соломонса. Я рассчитываю завязать с ним деловые отношения.
Джек Соломонс был известным на всю Англию организатором боксерских состязаний. Мейвис прошлась по красному ковру от двери до барной стойки с зеркальной стенкой и спросила:
– Рассчитываешь провести соревнования с участием Зака Хемингуэя?
Прислонившись к дверному косяку, Джек кивнул и посмотрел на нее с нескрываемым одобрением. Даже в сорок лет Мейвис выглядела столь же соблазнительно, как в юности. Ее тщательно подведенные глаза задорно сверкали, длинные ногти, покрытые красным лаком, нервно постукивали по сверкающей барной стойке.
– Ну, и как тебе здесь? – поинтересовался Джек, желая разрядить повисшую в воздухе напряженность. Мейвис, очевидно, истолковала приглашение зайти сюда по-своему и теперь ждала дальнейшего развития событий. – Не хотела бы стать управляющей этим заведением? Работа только по будням, в дневное время, вечерами будешь свободна.
Мейвис судорожно вздохнула, разочарованная и разъяренная таким поворотом событий. До нее не сразу дошло, о чем Джек говорит, настолько она была охвачена похотью. Но уже спустя мгновение она сообразила, что он предлагает ей стать хозяйкой этого маленького райского уголка, о котором наверняка не знает Кристина. Если у них возникнет один секрет от нее, то со временем появятся и другие общие тайны.
– Я согласна, Джек! – воскликнула она и, охваченная эйфорией, закружилась по бару. Работать в центре Лондона, залитом разноцветными огнями витрин и реклам, рядом с любимым мужчиной – что может быть лучше? Такого она не представляла себе в самых радужных мечтах, такое ей и не снилось!
Джек раскинул руки, готовый заключить ее в объятия. Она кинулась к нему, едва не сбив его с ног, он ловко подхватил ее и поднял в воздух. Мейвис расхохоталась, болтая ногами, и предложила:
– Давай откупорим бутылочку шампанского, любовь моя! Отметим начало нашего сотрудничества.
Джек поставил ее на ковер.
– У нас будет замечательная команда! Нас ожидает блестящее будущее!
– Боюсь, что не смогу вас порадовать, дела обстоят очень скверно, – угрюмо проговорил директор школы. – Ни одноклассники Мэтью, ни преподаватели не смогли пролить свет на обстоятельства его побега. Если только это действительно побег, – многозначительно добавил он.
Кейт не стала просить его пояснить свое замечание. Перед тем как прийти сюда, она побывала в местном полицейском участке. Там склонялись к мысли о похищении. Она задала директору тот же вопрос, что и любезному сержанту:
– Но кто мог его похитить? Мэтью не пошел бы с незнакомым дядей, посулившим ему конфетку. Он таинственно исчез в самый обычный учебный день, а не во время далекой воскресной прогулки. Почему?
Упершись локтями в стол, директор сцепил пальцы и задумчиво пожевал губами. Лично он предпочел бы, чтобы Мэтью похитили: для престижа школы такой поворот событий был предпочтительнее побега. Действительно, мальчик не мог покинуть территорию учебного заведения без веских на то причин. Правила запрещали детям уходить из него в будние дни без особого разрешения. Мэтью вел себя примерно, в проступках замечен не был. В связи с этим его исчезновение выглядело особенно загадочным. Директор предполагал, что мотивы необычного поступка его подопечного следует искать в его семейной ситуации.
Он откашлялся, мучительно подбирая слова для выражения своих подозрений. Вопрос был весьма деликатным. Любопытно, как бы отреагировал настоящий отец Мэтью на то, что у его сына чернокожий отчим? Не в силах отделаться от скверного ощущения, будто он беседует не с домохозяйкой из рабочей семьи, а с дамой – представительницей среднего класса, директор промолвил:
– Поскольку причины, толкнувшие Мэтью на побег, вряд ли кроются в стенах нашего учебного заведения, да и злонамеренное похищение тоже сомнительно, мы вынуждены искать мотивы его исчезновения в иной сфере.
Кейт взглянула на собеседника проницательными синими глазами, изо всех сил пытаясь скрыть нарастающее раздражение. Зачем он так витиевато изъясняется? Неужели он пытается запутать и смутить ее своей высокопарной манерой, чтобы заставить почувствовать: она принадлежит к низшим слоям общества? Если так, то он заблуждается! Ее отец преподавал немецкий, и в области словесности она никогда не чувствовала себя ущербной.
– Послушайте, разве не ясно, что Мэтью мог убежать, лишь если он чувствовал себя несчастным! – сказала наконец она.
– Со школой это никак не связано, – категорично заметил директор.
Кейт насторожилась. К чему клонит этот недружелюбный сноб?
Он подался вперед и, сверля Кейт взглядом рыбьих глаз, с натугой произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84