Ну, что скажете?
Это просто смехотворно! Ведь она поклялась, что ноги ее не будет в «Уорлдуайд»! Однако именно эта студия была ее духовным домом, и Тео предлагал то, чего Валентина хотела больше всего на свете!
Ее улыбка стала сияющей, ослепительной, неосознанно-чувственной. Тео ощутил прилив желания. Только что он считал невозможным простить ей те муки, что она причинила Видалу, однако мгновенно все забыл. Невероятно, немыслимо, чтобы эта женщина оказалась такой черствой! Наверное, Видал просто бредил! Скорее всего Валентина никогда не хотела выйти за него замуж! Что, если те полные ужаса дни ожидания не что иное, как плод воспаленного воображения Видала?
– Война привела в Голливуд много талантливых людей, – осторожно начал Тео. – Они десятками бежали от Гитлера. Томас Манн, Бертольт Брехт. Нам повезло: в жизни не видел, чтобы столько лучших писателей мира собралось одновременно в одном месте. Но вот лучшего режиссера у нас нет.
Улыбка Валентины померкла, лицо внезапно застыло.
– Все ваши предыдущие фильмы ставил Ракоши. Пока он не вернется домой, вам придется работать с другими режиссерами.
Длинные пальцы красивых рук конвульсивно сжались.
– Я больше не смогу работать с Видалом, – насилу выговорила она, и Тео потрясло мучительное страдание, промелькнувшее в ее взгляде.
С трудом поднявшись, он налил себе виски. Что бы ни произошло между Видалом и Валентиной, это не принесло счастья ни ей, ни ему.
– Я захватил несколько сценариев, которые вам стоит просмотреть, – объявил он, снова поворачиваясь к Валентине. – Обратите особое внимание на рассказ Моэма.
Однако рассказ Моэма пришлось отвергнуть. Они остановились на сценарии Кристофера Ишервуда, и Тео пообещал сделать все, чтобы съемки начались как можно скорее.
Лейла, ставшая наконец женой .процветающего художника Рори О'Коннора, переехала в большой одноэтажный дом в стиле: ранчо, на пересечении Малхолланд и Голдуотер Кэньон.
Валентина стала принимать гостей, устраивала вечеринки и сама часто выезжала. У нее была работа. Друзья. Сын. И когда война кончится, она снова получит известия от Эванджелины и, может быть, обретет радость, узнав, что семья Хайретис сумела пережить ужасы войны.
– Да, эти последние месяцы не прошли даром, – вздохнула однажды Лейла, растянувшись на одном из удобных диванов Валентины с «Кровавой Мэри» в руках. – Дэвид Нэивен вернулся. И Кларк Гейбл. И Джимми Стюарт.
– Видал не вернулся, – напряженно выговорила Валентина, как всегда, когда она упоминала имя Видала.
– Вот тут ты ошибаешься, – заметила Лейла, гадая, как воспримет новости Валентина. – Он приехал в конце прошлой недели. Просто старался не привлекать к себе внимания, поэтому все узнали только сегодня. Ходят слухи, что он собирается снимать Рогана в «Последнем царе» для «Метро-Голдвин-Мейер».
Валентина почувствовала такое несказанное облегчение, что ее начало трясти. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно, закружиться и запеть. Откуда же взялся неожиданный непонятный страх?
– Оставь вино и сделай себе «Кровавую Мэри», – предложила Лейла, видя, что творится с подругой, но тут же решила взять инициативу в свои руки.
– Не трудись, – велела она. – Я сама смешаю.
Валентина стиснула кулаки, пытаясь прийти в себя. Война окончена. Видал в безопасности. Будь он проклят! Она зря боялась. Он не пал смертью героя на бесплодной, иссушенной земле Греции. Он жив и вернулся в Голливуд.
– И, конечно, Кариана тоже здесь? – спросила она, боясь, что ее голос дрогнет.
– Нет. О ней ничего не слышали с тех пор, как Видал пошел в армию. Но теперь, когда он дома, она, вероятно, захочет жить с мужем.
– Да, – жестко бросила Валентина, – разумеется.
Лейла сочувственно смотрела на подругу. Трудно сказать, любит ли еще Валентина Видала или ненавидит. Но так или иначе, чувство к нему было всепоглощающим, и их встреча станет тяжелым испытанием. Но свидание неизбежно – слишком невелико и тесно связано голливудское общество.
Однако целых две недели Лейла каким-то чудом ухитрялась заранее узнать, будет ли Видал на той или иной вечеринке, и с помощью секретаря Валентины отклоняла приглашения. Как ни странно, им выпало встретиться именно в доме Теодора Гамбетты.
– Видала Ракоши не будет? – спросила Лейла у секретаря Валентины, когда увидела приглашение.
– Нет, его, по-моему, нет в городе.
– Прекрасно! Хоть бы он подольше не приезжал! Теодор всегда устраивал роскошные шумные приемы, куда созывались все имевшие хоть какой-нибудь вес. Валентина приехала вместе с Рори и Лейлой в своем лимузине.
– Я, кажется, вижу мираж, – пробормотала Лейла, когда они вышли из машины, – или оркестр действительно играет на воде?
– Даже Тео не под силу такое чудо, – сухо заметила Валентина. – Просто они сидят на островке посреди бассейна.
– Слава Богу, а то я уже начала думать, что возможности Тео безграничны.
Смеясь, они поднялись по широким ступенькам, и при их появлении стало тихо. Все присутствующие не стесняясь разглядывали Валентину. Среди дам в ярких нарядах, расшитых золотом и стразами, она одна была в черном платье с высоким воротом и вырезом до талии на спине. Она явно не нуждалась ни в каких украшениях, имея безупречную кожу и современную пластику движений.
– Никто не носит подобные платья с таким шиком, как Валентина, – благоговейно прошептал Саттон Хайд, наблюдая, как легко, едва касаясь пола, она плывет к Тео.
Гамбетта нежно поцеловал ее, старательно скрывая удивление по поводу того, как спокойно она приняла приглашение, зная, что Видал наверняка придет. Он представил ее неприлично красивому жгучему брюнету, приехавшему из Нью-Йорка, чтобы помочь убедить налоговое управление в несправедливо завышенной оценке доходов «Уорлдуайд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137