На ложе из салата покоился омар. В ведерке охлаждалось шампанское.
Горничная взяла у нее перчатки и зонтик. Шарлотта не могла не заметить, что слуги открыто восхищаются ее туалетом и жемчугами. Она нежно коснулась длинной нити. Они действительно прекрасны. Никогда у нее не было таких дорогих драгоценностей.
Но ее рука тут же упала. Она не должна чересчур привязываться к жемчугам. Перед отъездом в Англию с леди Бестон придется оставить их здесь вместе с другими вещами, которые Шандор купил для нее. Пусть все это носит… кто?
Сердце Шарлотты сжалось. Нельзя, чтобы мысли о будущем портили настоящее!
Шандор с любопытством смотрел на нее. Пришлось выдавить улыбку. Она будет счастлива каждую минуту, пока находится рядом с ним. Еще настанет время для тоски и отчаяния!
– Вас что-то тревожит, Шарлотта?
Ей так хотелось положить голову ему на грудь. Ощутить силу объятий. Подставить лицо для поцелуя.
– Нет, – солгала она, молясь, чтобы приезд леди Бестон отложился на неопределенное время.
Стеклянные двери, ведущие на террасу и в сад, были открыты, и по комнате гулял легкий ветерок.
– Лимонаду? – спросил Шандор, сидевший напротив.
– Нет, – смело ответила Шарлотта. – Если можно, шампанского, пожалуйста.
Шандор широко улыбнулся. Хлопнула пробка, и Жорж разлил пенящийся напиток по бокалам.
– Может, вы и играть сегодня будете?
Шарлотта нахмурилась, не понимая, смеется он над ней или нет. Но, увидев пляшущие в его глазах огоньки, успокоилась. Он весел, но и только. Она не должна обижаться. И смех ему идет. Уголки глаз так добродушно лучились морщинками! И губы теперь были не жесткой линией, а изогнулись в обезоруживающей улыбке.
– Очень хотелось бы, – призналась она.
Белоснежные зубы снова блеснули в усмешке. Покачав головой, он восторженно засмеялся. Стоявшие за дверью Жорж и Жанна одновременно вскинули брови.
– Но у меня нет своих денег, чтобы делать ставки, а проигрывать чужие неприлично.
Шандор уставился на нее с нескрываемым интересом.
– Я нахожу вас интригующей, Шарлотта. Не знаю второй такой женщины, которая бы испытывала хоть крошечные угрызения совести, играя на то, что ей не принадлежит.
– Возможно, у других женщин не было отцов-священников, – усмехнулась Шарлотта.
– Вы сказали «не было», – с непонятной резкостью заметил он. – Ваш отец умер?
Глаза Шарлотты затуманились.
– Да, два года назад.
– А ваша матушка?
– Она тоже скончалась. Чуть раньше отца. В нашей деревне разразилась эпидемия, мама заболела, и отец ухаживал за ней, как за многими прихожанами.
– А вы, в свою очередь, ухаживали за ним?
– Да, – едва слышно прошептала она.
Шандор подался вперед и, словно это было самой естественной вещью в мире, сжал ее руки.
– А потом?
Шарлотта пожала плечами.
– Я присматривала за детьми викария соседнего прихода.
– И были очень несчастны?
Она с сожалением усмехнулась:
– Просто обнаружила, что не во всех семьях так крепко любили друг друга, как в моей. Поэтому не вынесла холодной, безрадостной жизни, где не было места для тепла и смеха. Это делало воспоминания еще более мучительными. Поэтому я ушла в надежде стать гувернанткой, но оказалась в доме княгини Яковлевой.
– И прибыли в Монте-Карло, который кишит денди, авантюристами, мотами и отпрысками великих европейских семей, беспечно проигрывающими целые состояния.
– Да, – согласилась она, весело глядя на него.
Шандор задумчиво разглядывал Шарлотту. От нее исходил некий внутренний свет.
Омар и салат остались нетронутыми. Ее рука лежала в его руке. Шарлотте не было нужды рассказывать, в какой восторг ее приводят веселье и развлечения казино. Он видел ее рядом с княгиней. Шарлотта зачарованно смотрела на происходящее вокруг, наслаждалась всем, что мог предложить Монте-Карло, и при этом осталась чиста и невинна.
– Я хотел бы посмотреть, как вы играете, – подзадоривал он. – Новички приносят удачу. Сегодня вечером вы можете выиграть мне целое состояние!
– Но могу и проиграть!
– Не следует играть тому, кто не может позволить себе проиграть, – пожал плечами Шандор.
– Расскажите мне об игре! – оживилась Шарлотта. – Отец утверждал, что она приносит только разорение. Но вы всегда играете по-крупному и еще не разорились!
Наивность ее была так трогательна, что Шандор расслабился.
Жорж и Жанна, терпеливо ожидавшие, пока настанет время нести десерт, переглянулись в полном изумлении.
– Ваш отец, – выговорил наконец Шандор, все еще усмехаясь, – был совершенно прав, как всякий проницательный человек. Игра может стать болезнью, за которой, как правило, следует разорение.
– Но для вас это не болезнь?
– Нет. Просто образ жизни.
Знакомая тьма на миг коснулась его глаз. Образ жизни, потому что нет достойной замены. Нет любимой жены. Нет сыновей, которых можно учить охотиться и ловить рыбу. Нет дочерей, которыми можно гордиться. Дочерей с медно-золотыми волосами и глазами цвета морской волны.
Шарлотта слегка нахмурилась и склонила голову набок, размышляя над его словами. Он еще крепче сжал ее руку и одарил обаятельной улыбкой.
– Первое правило – выбрать игру, которая вам больше всего по душе.
– Рулетка, – не колеблясь решила Шарлотта, чем удивила даже себя.
– Почему рулетка?
Он снова смеялся над ней, и на этот раз она смеялась вместе с ним.
– Не знаю. Крутящееся колесо и стук шарика вызывают во мне странное волнение. К тому же рулетка не требует умения, необходимого для солитера с двумя колодами или баккара.
– Итак, сегодня вы играете в рулетку?
Ее словно подхватила волна безрассудства.
– Да!
Шандор широко улыбнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62