Ей стало жаль его. И себя. Они оба не знали, как выразить свои чувства, но это знали их тела. Может быть поэтому им было так хорошо вдвоем в тот день.
Это воспоминание потянуло за собой воспоминание об ощущениях, которые она тогда испытала, о тех раскаленных докрасна ощущениях, которые и сейчас снова набирали силу. Но было и еще что-то гораздо большее. Глядя в его лицо, впервые такое открытое, она поняла, что в ней заговорила любовь. И она испугалась себя, его, тех свежих и буйных эмоций, которые он высвободил в ней. Она боялась любить его, боялась того, что он может сделать с этой любовью.
И, словно догадавшись, о чем она думает, Квинн захотел сказать, что никогда не причинит ей зла. Но не мог. Пока они оба помогают Подпольной дороге, их спутниками всегда будет смерть, опасность потери, тюрьма. Кроме того, старые страхи обуревали Квинном Девро.
Страстное желание, охватившее их обоих, казалось, стало физически ощутимым, оно наэлектризовало воздух между ними, оно давно незримо связывало их, и стало лишь сильнее после их нежного свидания тогда, на пароходе.
Ему хотелось сказать, что он любит ее.
Ей хотелось сказать, что она любит его.
Но годы, проведенные в опасности, запечатали их уста молчанием. И хотя слова любви не были произнесены вслух, они были реальностью.
Мередит почувствовала, как тепло разливается по ее телу. Господи Всемилостивый, она любит его. Эта мысль вонзилась ножом в ее сердце и излилась бальзамом на раны ее души. Нелегко будет любить его, но как чудесно знать, что она сможет.
Он улыбнулся, видя, какая гамма эмоций отразилась на ее лице. Он и сам почувствовал все это. Ему хотелось смеяться и плакать.
Но он крепче сжал ее руку и поднялся, мягко притянув Мередит к себе.
— Нам надо поговорить, — сказал он, и ей ничего не оставалось, как просто кивнуть. Если бы он попросил ее последовать за ним в ад, она бы и это сделала.
ГЛАВА 18
Мередит так никогда и не узнала, каким образом Квинну накануне Рождественской ночи удалось найти закрытый экипаж. Заплатив кучеру и наказав ему куда-нибудь ехать, Квинн подсадил Мередит в карету и крепко обнял ее.
Они даже не попрощались с Леви и остальными. Квинн сказал, что они и так все поймут. Мередит засомневалась, но его чары опять околдовали ее и как бы окутали коконом. И сделали невосприимчивой к внешнему миру.
В карете было прохладно, а на улице — морозно и холодно. Сгущались сумерки, и сквозь стеклянные окошки кареты Мередит и Квинн могли видеть уютно освещенные окошки домов, принарядившихся к Рождеству. Группы людей, распевающих рождественские песни, бродили от дома к дому, и в их песнях звучали радость и надежда.
Мередит всегда радовалась и печалилась, слушая эти песни, задевавшие ту часть ее души, которая всегда мечтала о своей семье. Но сейчас, в объятиях Квинна, Мередит чувствовала восторг, и ее сердце, казалось, подпевало молодым радостным голосом и наполнялось собственной радостью.
Прикосновения Квинна обладали притягательной силой, и Мередит подняла голову, чтобы взглянуть на него. Он едва ощутимо потерся губами о ее губы, словно не до конца веря, что она здесь с ним.
Он осторожно провел рукой по ее лицу. Она никогда еще не выглядела так восхитительно, эта простодушная мисс Ситон, которая, оказывается, была членом Подпольной железной дороги с пятнадцати лет, которая умела плавать лучше, чем большинство мужчин, которая явно мало колебалась, прежде чем броситься в ледяную воду и поплыть к кишащему змеями берегу, и которая умела рисовать наравне с лучшими художниками. В ней было все это и гораздо больше, подумал он, глядя, как улыбка появляется на ее лице. Ее взгляд проник в его душу и похитил ее.
— Вы не представляете, в какой муке я жил последние недели, — сказал он мягко.
— Я думаю…
Он потянулся и поцеловал ее, одной рукой выпутывая ее шляпку из густых волос и пробегая пальцами по длинным прядям медового цвета. Ее сердце забилось сильнее, когда поцелуй стал глубже, и язык Квинна проник в ее рот, совершая длинные обжигающие движения. А Квинн ощутил восторг, когда язык Мередит ответил. Сначала она была почти застенчива, но вскоре на каждое движение его языка она стала отвечать движением своего. Квинн чувствовал, как трепещет тело Мередит от его легчайшего прикосновения, и знал, что его тело ведет себя так же.
Было ли это любовью?
Он обрушил водопад поцелуев на ее лицо, шею, думая о том, какая чудесная у нее кожа и как благоухает она весенними цветами. Он почувствовал, как рука Мередит коснулась его шеи и гладит его отросшие волосы. За прошедшие две недели он часто мечтал об этом, и теперь, когда мечта стала реальностью, он застонал от возбуждения.
— Квинн оторвался и посмотрел на Мередит, на губы, открытые для поцелуя, на подернувшийся дымкой взгляд. Однажды он чуть не уничтожил ее. Больше он этого не сделает.
— Как вы оказались в Цинциннати? — наконец спросил он, справившись с приступом грусти.
— У меня здесь подруга детства. Я много лет езжу к ней и к ее бабушке и дедушке.
— Они аболиционисты? — спросил он наугад, но ведь, скорее всего, именно так оно и было. Кто-то, или что-то, помимо ее единокровной сестры, должен быть связующим звеном.
Мередит кивнула, не зная, не понимая, почему изменилось его настроение. Магнетизм Квинна притягивал ее, вызывая в ней чувства, не согласующиеся с практическим здравым смыслом, которые она привыкла ценить.
— Та картина была ваша? Она скромно кивнула. Он усмехнулся.
— Я нашел еще одну. Думаю, она приехала вместе с нами на пароходе, но я тогда об этом не знал. Я страшно боялся, что это будет ваша последняя работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131