Грэм взял в руки рейтузы.
– Как раз то, что нужно. Я могу натянуть их поверх лубков.
– Я так и подумала.
Прикрытый только полотенцем, он оставался обнаженным, и взгляд Джоанны, вопреки ее стараниям смотреть ему в лицо, скользнул по его гладкой мускулистой груди и длинным ногам. Грэм пошевелился, и полотенце соскользнуло, открыв полоску темных волос внизу его живота.
– Я хочу попросить вас об одолжении. Точнее… – он сосредоточенно нахмурился, – я хотел бы сделать вам предложение.
– Какое?
– Из ваших слов я понял, что вы… находитесь в довольно стесненных обстоятельствах.
В ответ на этот деликатный намек на ее нищету Джоанна вздернула подбородок. Если уж она утаила свое бедственное положение от Хью, то тем более не станет посвящать в него постороннего человека.
– Ничего подобного. Я неприхотлива, живу без излишеств. В утреннем свете глаза Грэма казались ярко-голубыми.
– Дело в том, что я могу помочь вам, – осторожно произнес он. – Как вам известно, у меня есть деньги. Разумеется, они принадлежат моему лорду, но я могу распоряжаться ими. Часть из них могла бы стать вашей. При условии, что я кое-что получу взамен.
Джоанна уставилась на него, надеясь, что он имеет в виду не то, о чем она подумала.
– Я хотел бы остаться здесь, – продолжил Грэм, не дождавшись ответа, – месяца на два, пока моя нога не заживет, вместо того чтобы возвращаться в церковь Святого Варфоломея.
Джоанна прищурилась, скрестив руки на груди.
– И это все, чего вы хотите от меня? Позволить вам остаться здесь?
– Не совсем, есть кое-что еще. Она кивнула, стиснув зубы.
– Стоило ли сомневаться?..
– Простите?
– Мне все-таки следовало воспользоваться топором, когда я обнаружила вас здесь, – отозвалась она дрожащим от негодования голосом.
– Что?
– А вместо этого я приютила вас. И вот чем вы отплатили! Оскорблять меня в моем собственном доме…
– Каким образом я… – Глаза Грэма понимающе расширились. – О! – Он поднялся, уронив на пол полотенце.
Джоанна круто развернулась и отдернула занавеску.
– Постойте, – поспешно сказал Грэм. – Вы меня неправильно поняли. Я бы никогда не сделал вам подобного предложения.
Джоанна продолжала стоять к нему спиной, ухватившись рукой за занавеску.
– Только не говорите мне, что вы никогда не платили женщинам за их милости.
После короткой паузы он отозвался:
– Они не были замужем.
Не были замужем! Интересно, что стало бы с его щепетильностью, узнай он, что она вдова?
Джоанна медленно повернулась и обнаружила, что Грэм уже обернул полотенце вокруг бедер.
– Что же вы тогда подразумевали под этим «кое-что еще»? – осведомилась она.
Грэм запустил пятерню в свою влажную шевелюру.
– Ну, прежде всего еду, учитывая, что мне придется валяться в постели целыми днями. Возможно, еще потребуется выполнить какие-нибудь мелкие поручения – всего не предугадаешь. Но обещаю, что постараюсь ограничиться самым необходимым и не беспокоить вас понапрасну.
Не беспокоить? Да само присутствие этого мужчины лишает ее покоя. От одного только вида его обнаженной фигуры ее сердце начинало беспомощно трепетать.
– Не знаю, сержант. Что подумают соседи, если я поселю мужчину у себя дома?
Грэм присел на постель и, поморщившись, вытянул перед собой покалеченную ногу, придерживая ее обеими руками.
– Никогда не поверю, что почтенные лондонские матроны перестали пускать постояльцев. Да их сотни только в вашем районе!
Он был прав. Сдача жилья была распространенным источником дохода для многих женщин, а иногда и единственным средством существования.
– Да, но подобные договоренности дают повод для сплетем – возразила Джоанна. – Все эти годы мне удавалось поддерживать незапятнанную репутацию, несмотря на частые отлучки мужа. Боюсь, я буду скомпрометирована, если люди увидят вас здесь. В конце концов, вы молоды и…
– Я молодой калека – по крайней мере, на ближайшие пару месяцев. Да и кто меня увидит? Я прикован к постели. К тому же я не меньше вас заинтересован в том, чтобы мое присутствие не бросалось в глаза.
– Почему?
Грэм отвел глаза, ощутив непонятную неловкость.
– Скажем так, мне хочется немного тишины и покоя. Последние одиннадцать лет я жил в казармах с сотней других мужчин, а до этого в школе для мальчиков при обители Святой Троицы.
– Вы учились в обители Святой Троицы? – удивилась Джоанна. Августинский монастырь, пристроенный к северо-западной стене Лондона, славился своей школой, но там учились сыновья влиятельных горожан, а не мальчики, которых прочили на военную службу.
– Я там рос, – отозвался Грэм, – с младенчества и до четырнадцати лет, когда отправился в Бовэ служить лорду Ги.
– С младенчества? Я полагала, что это просто школа, а не приют для младенцев.
– В общем, так оно и есть, – подтвердил Грэм. Лицо его слегка помрачнело, словно на солнце набежало облачко. – Это, – он обвел рукой кладовую, – первая спальня, предоставленная лично мне.
– Я бы не стала называть данное помещение спальней, – заметила Джоанна.
– Все равно комната предоставлена мне одному, – сказал он. – Уединение – редкая роскошь для таких, как я.
– Если вы нуждаетесь в уединении, то вынуждена вас разочаровать. В этом переулке целый день снуют прохожие, и им нравится заглядывать в окна.
– Всегда можно закрыть ставни, если появится такое желание. – Грэм взял свой кошелек и развязал стягивающие его тесемки. – Я заплачу вам четыре шиллинга вперед за два месяца за комнату и питание.
– Четыре шиллинга, – недоверчиво прошептала Джоанна. – Это… слишком много.
– Ги де Бовэ – богатый человек. – Грэм высыпал горсть серебра на сундук и принялся отсчитывать нужное число монет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101