Он стоял, опираясь на костыль, перед ее вышивкой и рассматривал какой-то предмет, который держал в руке.
Джоанна подошла ближе, шурша тростником под босыми ногами, но Грэм, казалось, не догадывался о ее присутствии. И только когда она оказалась совсем рядом, он резко обернулся.
– Мистрис.
– Сержант. – Она посмотрела на его руку – на его мизинце был надет ее кожаный наперсток.
Проследив за ее взглядом, Грэм смутился и, сняв наперсток, вернул его в корзинку для вышивания.
– Вы поговорили с братом Саймоном?
– Да. Он был очень любезен и обещал сообщить нам, если Элис покажется на конюшне.
Грэм рассеянно кивнул, потянувшись за кружкой вина, и поднес ее к губам. Движения его были медленными и расслабленными, а взгляд слегка затуманенным.
– Сколько вы сегодня выпили? – осведомилась Джоанна.
– Боюсь, что недостаточно. – Он проковылял мимо нее в гостиную и дальше, в темную кладовую, чтобы налить себе еще вина из кувшина.
– Что вас беспокоит, сержант? Грэм залпом выпил вино.
– Помимо того факта, что маленькая девочка бродит ночью по Лондону совсем одна, а я бессилен что-либо сделать?
– Я поговорила с городской стражей. Сходила в обитель Святой…
– Ради Бога, там идет дождь! – Он опустился на кровать и допытался прислонить костыль к стене рядом с кроватью, но тот с грохотом упал на пол. Грэм чертыхнулся.
Джоанна шагнула вперед и опустилась на корточки, чтобы поднять костыль. Грэм нагнулся, чтобы сделать то же самое Они столкнулись, правда, довольно мягко. Его рука прошлась по ее груди, его волосы коснулись ее лица.
Захмелевший от выпитого, Грэм схватил ее за плечо и закрыл глаза.
– Голова кружится, – пробормотал он.
– Неудивительно, – отозвалась Джоанна саркастическим тоном, хотя ее сердце бешено колотилось от его прикосновения, близости и запаха. «Дурочка», – обругала она себя, подняв костыль и прислонив его к стене. – Вам нужно лечь.
– Мне нужно выпить еще немного вина.
– Почему бы вам сначала не лечь? – деловито сказала Джоанна. – Отдохните немного, хорошо? А это я уберу.
Она взяла кувшин и шагнула к выходу, резко остановившись, когда Грэм протянул руку и поймал ее за вышитый пояс. Ключи, подвешенные на нем, звякнули.
– Не уходите, – сказал он.
Джоанна молча смотрела на него; грудь ее бурно вздымалась и опускалась, сердце колотилось как безумное.
– Посидите со мной, – попросил он заплетающимся языком. – Поставьте кувшин и посидите со мной. Я больше не буду пить. Просто мне хочется… – Грэм закрыл глаза. – Пожалуйста, просто посидите со мной. – Он потянул за пояс.
Джоанна поставила кувшин на сундук и присела на краешек кровати. Грэм не отпустил пояс, словно опасался, что она сбежит. В том, что она сидит в темноте, привязанная к нему таким вот образом, было что-то интимное и волнующее.
– Она найдет укрытие от дождя, – сказала Джоанна. Грэм открыл глаза и посмотрел на нее.
– Элис знает город, сержант. Она знает, где можно переночевать в дождливую погоду. – Джоанна заставила себя улыбнуться. – Возможно, она решит, что это подходящая ночь, чтобы переночевать в конюшне обители Святой Троицы – и тогда мы скоро снова увидим ее.
– Если братья все не испортят, – сказал Грэм. – И если они сумеют удержать ее, после того как найдут.
– Уверена, они сделают все, как надо.
– А я нет. Черт бы побрал мою ногу! Не будь я беспомощным калекой, сам бы отправился ее разыскивать. Начнем с того, что я поймал бы ее, когда она убегала. Мне осточертело зависеть от других людей в вещах, которые я обязан делать сам.
– Брат Саймон так и сказал.
– Что он сказал?
– Что вы никогда не полагались на других, ни в чем. Он сказал, что если вы в чем-либо нуждались, то делали это сами, а если вам было скучно, вы находили способы развлечься. – Джоанна улыбнулась. – Он знал о той двери в стене и ваших ночных вылазках к лошадиному пруду.
Грэм недоверчиво уставился на нее:
– Мне следовало бы догадаться.
– Я рада, что ваше настроение улучшилось. Он улыбнулся, глядя на нее сонными глазами.
– Это ваша заслуга. Одного вашего присутствия достаточно, чтобы я почувствовал себя… – Его лицо посерьезнело. – Кажется, я захмелел.
– Может, попробуете заснуть?
– Нет. Вы должны рассказать мне, что он еще сказал.
– Брат Саймон? – Джоанна отвела глаза. – Он сказал, что вы были смышленым мальчиком, очень одаренным и что одно время вы собирались стать священником, но потом выбрали другой путь.
– Он выбрал меня. Что еще?
– Что вы предпочитали держаться особняком.
– Понятно… Он рассказал вам почему? Джоанна помедлила, колеблясь.
– Он сказал, что другие мальчики не знали, как к вам относиться, потому что вы находились там с младенческого возраста.
Глаза Грэма были прикованы к се лицу, светясь в полутьме.
– А он рассказал вам, как я оказался там?
– В общих чертах. Он… намекнул на обстоятельства вашего рождения. Как я поняла вы… – Она запнулась, боясь задеть его чувства.
– Незаконнорожденный. Незаконное дитя богатого мужчины.
– Да. Отец Саймон сказал, что ваш отец сделал щедрые вклад в казну обители в качестве платы за ваше воспитание.
– Двенадцать марок в год плюс стоимость кормилицы в течение первых двух лет.
– Двенадцать марок! А кто… Хотя нет, это не мое дело.
– Кто мой отец? – Манфрид запрыгнул на кровать и улегся, уткнувшись носом в руку Грэма. Тот нежно почесал его макушку. Манфрид зажмурился и замурлыкал от блаженства. – Не имею понятия.
– Разве брат Саймон не сказал вам?
– Нет, он поклялся хранить тайну, но было время – прежде чем мне стало все равно, – когда я умолял его сообщить мне, кто мой отец. Единственное, что он поведал, – это то, что я отпрыск весьма влиятельного человека и дамы благородного происхождения, с которой он не был обвенчан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101