Они остановились рядом с огромной хрустальной чашей с «плантаторским» пуншем. Джозеф наполнил бокалы. Мисси улыбнулась, и они подошли к окну.— Скажи мне, дорогая, — начал Джон, — почему ты так настроена против брака с Фабианом?— Потому что он мне не нравится, — отозвалась Мисси.Джон усмехнулся.— Я не могу не восхищаться твоим упорством, но ведь любому дураку ясно, что вы с ним прекрасная пара.— Ха!— И стало быть, дочь моя, не стоит противиться своей участи.Мисси широко раскрыла глаза; отец вряд ли понимал, сколь иронично звучит для нее это утверждение.— Почему бы и нет? — с вызовом спросила она, дерзко вздернув подбородок. — На каком это камне высечено, что я никогда не стану чем-то иным, как только чьей-то женой и племенной кобылой для производства детей?Джон вздохнул, сочувственно улыбнувшись дочери.— Уж так заведено в этом мире, дорогая. Женщинам суждено становиться женами и матерями, равно как мужчинам суждено заниматься делами и политикой. — И добавил, кивнув в сторону Джозефа: — Как и неграм суждено выполнять для нас физическую работу.Мисси тотчас вспомнила Дульси.— Вот еще что, па. Мне не нравится, что у нас на плантации есть рабы.— Прошу прощения? — удивленно хмыкнул Джон.— Она взглянула на него в упор:— Я считаю, па, что ты должен освободить рабов.— Ты, верно, шутишь.— Вовсе нет.— Освободить их для чего?— Чтобы они могли жить, как им захочется — работать, создавать семьи…— В жизни не слыхал ничего более нелепого! — закатил глаза Джон. — Если бы я освободил рабов, мы бы лишились рабочих рук на плантации, да и сами негры без нашего попечения и руководства просто не знали бы, что делать.— Ой, не смешите! — воскликнула Мисси, — Неужели ты на самом деле осмелишься утверждать, что чернокожие люди не в состоянии сами о себе позаботиться?!— Нет, но…— Я просто видеть не могу, когда людей держат в кабале! — воскликнула она.Джон с опаской посмотрел на Джозефа, но потом решительно прошептал:— Мисси, не забывай, что нас могут услышать. Наши темнокожие вовсе не живут в кабале. С ними очень хорошо обращаются…— А я видела, что некоторые работают по воскресеньям, — возразила она.— Только те, кто хочет получить лишние продукты. Вообще же у них каждую неделю есть выходной, дабы посетить церковь и побыть со своей семьей.— Ого! Речь, достойная белого человека! — бросила она.Джон вспыхнул и проговорил отрывисто и холодно:— Мелисса, не забывайтесь!— Не смейте мне указывать!Джон погрозил дочери пальцем:— Придется, дочь моя, иначе вы проведете вечер в своей комнате, а не в приятном обществе! И вот еще что, я не желаю больше ни минуты продолжать с вами этот нелепый разговор! И советую вам не совать свой нос в дела, которые вас не касаются. Лучше подумайте о том, чтобы назначить день вашей свадьбы, как положено послушной дочери.Джок повернулся и, исполненный негодования, двинулся прочь, а ей страшно захотелось топнуть ногой.Вскоре начали прибывать гости, и Лавиния послала за Мисси, чтобы та встречала в холле друзей. Мисси послушно поплелась на зов и стала подле родителей. Мимо них проплывала бесконечная вереница очаровательных джентльменов в черных фраках и изящных леди в ослепительных бальных платьях, и Мисси усердно выказывала каждому свое расположение. Кое-кого она уже встречала на церковном базаре, но большинство были ей совершенно незнакомы. Нескольким парам Лавиния тактично объяснила, что у дочери после падения с лестницы что-то произошло с памятью. Мисси тотчас поймала на себе несколько любопытных взглядов. Значит, в городе говорят о ее выходках — не столько о падении с лестницы в день свадьбы, сколько о том, что она подбила своих подруг взбунтоваться против мужей и продавала поцелуи на церковном базаре.Вскоре приехали Антуанетта и Люси со своими мужьями. На сей раз настроение супругов было, очевидно, получше, и они даже посмеялись все вместе над тем, что Филиппа с Чарльзом все еще не вернулись из Кентукки. Внезапно сзади раздалось чье-то покашливание. Обернувшись, Мисси увидела Фабиана. Выглядел он потрясающе — приталенный фрак из черного бархата, темные панталоны и плиссированная рубашка с белым шейным платком. При виде его Мисси охватило волнение.— Добрый вечер, милая Мисси, — протянул он, подходя к ней и целуя ей руку.— Добрый вечер, Фабиан, — жеманно улыбнулась она.— Боже, как вы хороши! — продолжал он, в его бархатном голосе звучали саркастические нотки. — Можно ли надеяться, что сегодня в кои-то веки ваше поведение будет соответствовать вашему обличью блестящей леди?Мисси яростно сверкнула глазами. С тех пор как она обыграла жениха на базаре, он держался с ней холодно и отчужденно. Виделись они с тех пор всего несколько раз — в церкви, в театре и на званом обеде, где она была вместе с родителями; при этом он никогда не упускал возможности беспощадно съязвить. И его поведение вызывало у нее отчаянное желание досадить ему так же, как он досаждал ей.— Ждите больше! — прошипела она.Внезапно перед ними остановилась весьма пожилая чета. Улыбнувшись, Фабиан обратился к Мисси:— Дорогая, вы помните моих бабушку и дедушку — Аннет и Пьера Лабранш?Глядя на беловолосых дряхлых старичков, Мисси смущенно протянула руку:— Как вы по… то есть… очень рада повидаться с вами.— Я просто счастлив, дорогая, — галантно проговорил Пьер, целуя ей руку.— Мы так рады, что ты поправилась, Мелисса, — добавила Аннет, целуя ее в щеку.Мисси немного поболтала с этой супружеской четой, стискивая зубы всякий раз, когда старички прозрачно намекали на то, что желали бы услышать новую дату свадьбы. Наконец ей удалось улизнуть, сославшись на необходимость помочь матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95