— Отдайся мне, ангел мой. Скажи, что принадлежишь мне отныне всем сердцем. Доверься мне, любимая.Этим искренним мольбам Мелисса противиться не могла. Джефф прав: если силой времени они снова будут разлучены, у них по крайней мере будет эта ночь, которая навсегда останется в их душах и сердцах.— Я твоя, Джефф, — прошептала она в ответ. — Твоя.Спустя несколько мгновений они вместе вошли в полутемную кабинку. Джефф щелкнул замком. Мелисса увидела, что они находятся в маленьком бунгало, где стоят стол, стулья и несколько шезлонгов.— А мы здесь… сюда никто не войдет? — спросила Мелисса.— Никто, милая Дверь я запер, а сюда никто никогда не ходит. — Джефф сухо засмеялся. — На самом деле Мисси частенько затаскивала меня сюда пообжиматьсяМелисса тотчас напряглась в его объятиях.— А вы с ней…— Нет.— Я рада, — выдохнула она, а потом торопливо добавила: — Хотя я, конечно, не имею права проверять, как ты жил до моего появления…Он привлек ее к себе и сердито сказал:— Выслушай меня, Мелисса, и запомни то, что я тебе сейчас скажу. До того, как ты появилась, у меня не было никакой жизни.И он поцеловал ее таким долгим и жарким поцелуем, что она всхлипнула от радости.По комнате гулял сквозняк, но они ничего не замечали. Сомкнув уста и прижавшись друг к другу, они застыли в пароксизме страсти. Несмотря на то что Мелисса и была скромницей по натуре, она обнаружила — к собственному восторгу и удивлению, — что не видит ничего плохого в том, чтобы отдаться любимому человеку. И вот, едва Джефф принялся расстегивать ей платье, как ее пальцы сами собой начали расстегивать на нем рубашку. Он осторожно раздел ее, постепенно снимая с нее лифчик, колготки, трусики и покрывая ее тело мучительно-сладостными поцелуями. Дрожа от волнения, она ласкала его обнаженную грудь, сильную шею, красивое лицо.— Бог мой, ты же невероятно красивая, — прошептал он, отстранившись и любуясь ее наготой.Когда он наклонился и прижался губами к ее груди, она вскрикнули от наслаждения. По всему ее телу побежали мурашки.— Тебе хорошо, милая?— О да! — ответила она, задыхаясь и ероша его шелковистые волосы. — Просто я никогда не испытывала ничего подобного… Это похоже на безумие — самое приятное безумие, которое только существует на свете…Он тем временем теребил губами ее сосок; она тихонько вскрикнула: бурный восторг, мучительное желание, охватившие ее, были чем-то большим, чем безумие. Она подалась вперед, как можно ближе к его жарким губам, и тут же его губы еще сильнее впились в ее сосок, а руки скользнули ниже, к ее сокровенным местам.Почувствовав ее готовность, он издал мучительный стон и увлек ее к шезлонгу.— Милая, я, кажется, не могу больше ждать, — прохрипел он.Желание ее было таким же слепящим, и все-таки в последний момент она засомневалась:— Джефф… а можно?..— Что, милая? — как в бреду отозвался он— Ну, мне хотелось бы знать… Человечество шагнуло так далеко. Нельзя ли сделать так, чтобы у нас не было ребенка?— Разве ты не читала о таких вещах? — удивился Джефф.Она вспыхнула.— Но ведь леди не должна… Ну то есть когда мне встречались в книгах такие темы… — Она откашлялась и жалобно продолжила: — Я всегда старалась отвести глаза.Джефф не удержался от смешка и все же решил уточнить:— Ты не хочешь от меня ребенка, ангел мой?— Конечно, хочу, милый! Но у нас все так неопределенно, и я подумала, может, лучше… Есть ли такой способ?Джефф смотрел на нее и разрывался на части: сердце его было переполнено любовью и желанием — ведь эта женщина вернула его к жизни, — а душа страдала оттого, что любимая может его однажды покинуть. Он снова вспомнил о пятнадцатом мая — дне ее замужества с Фабианом Фонтено, роковом дне, когда он может потерять ее. Боже милосердный, это просто немыслимо! А ребенок стал бы связующей нитью между ними, мелькнуло у него в голове. Если она забеременеет, тогда ей придется остаться..— Джефф!Он снова посмотрел в ее широко раскрытые, доверчивые глаза. «Из-за нее я буду гореть в аду», — подумал он.— Прости, милая, придется рискнуть, — пробормотал он.И, беспрестанно целуя ее, он медленно овладел ею. Блаженство, охватившее его, было жарким, райским, он с трудом удержался, чтобы не дать себе воли, а принялся шептать ей в губы успокаивающие нежные слова.Несмотря на осторожность Джеффа, Мелиссе показалось, что ее разрывают пополам — такой сильной оказалась боль. Но не менее сильным было восторженное желание отдать себя любимому человеку. Ногти ее впились в его плечи, она тихонько вскрикнула, он нежно поцеловал ее.— Я люблю тебя, — прошептал он.— Я тоже люблю тебя, — откликнулась она.— То, что ты подарила мне сегодня ночью, — добавил он прерывающимся голосом, — всегда будет жить в моей душе.— То, что подарил мне ты, — прошептала она в ответ, — будет наполнять мое сердце до конца дней моих.Он снова поцеловал ее, и она ощутила, как слезы их смешались. Ни с чем не сравнимое чувство единения привело ее в восторг; боль только усилила это чувство. А Джефф проговорил голосом хриплым и страдальческим:— Я не должен был… Тебе, наверное, больно.. Я не могу остановиться!— Не останавливайся, милый, — подстегнула она его, и тут же услышала его прерывистый стон; вместе они достигли вершины блаженства, вместе удивились покою, который снизошел на них потом, когда они очнулись.Много позже, проводив Джеффа, Мелисса крадучись вошла в темный дом и остановилась у лестничной колонны. И вот она опять видит свою родственницу. Грозя ей кулаком, Мисси произносила сердитые слова, значение которых для Мелиссы было обескураживающе ясным.— Что же мне делать? — воскликнула она.— Забери меня отсюда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95