И еще: никогда не проходи между индейцем и костром — это считается дурным знаком.— Ага, — бодро отозвалась Энни. Сэм сурово взглянул на нее.— Отряд моей бабушки часто собирается на открытые совещания, куда приглашают всех, но моя бабушка — единственная женщина, которой позволено говорить, поскольку она уважаемая знахарка. А вообще на таких совещаниях говорят только мужчины.— Ну, здесь за меня можно не волноваться. Я не говорю по-шайеннски и, значит, не помешаю индейцам совещаться.— Почти все члены отряда говорят по-английски так же хорошо, как и по-шайеннски, — объяснил Сэм. — Учти: если ты не удержишься и заговоришь, перебив другого оратора или рассказчика, это будет воспринято как оскорбление.Энни морщила лоб, пытаясь запомнить все наставления.— Что-нибудь еще?— Да. Запрещается показывать пальцем на небесные светила, жечь перья совы…— Жаль! А я как раз собиралась сегодня вечером сделать барбекю из совиных перьев.Сэм нахмурился.— Прости мою глупую шутку, Сэм! — засмеялась Энни. — Я никогда в жизни не причиню вреда животному или птице.— Это хорошо. Шайенны чтут природу и используют ее дары только по мере надобности. Да, еще. Шайеннские женщины верят, что золотые орлы обладают мощной колдовской силой и, если дотронуться до этой птицы, случится несчастье.Энни наморщила лоб.— Очень любопытно. Он щелкнул пальцами.— Да, вот еще что! Женщинам, не входящим в особое сообщество, запрещено иметь дело с волками.Она усмехнулась.— Ты слишком поздно меня предупредил. Он покосился на нее с шутливым укором.— Что касается еды, то здесь у шайеннов тоже есть свои ритуалы. Но ты просто следи за мной и повторяй мои действия.С уст Энни слетел сдавленный стон.— О Боже, Сэм, я чувствую себя шаловливым ребенком, которого тетушка учит хорошим манерам, прежде чем отвести в гостиную.Он улыбнулся.— Тебе еще повезло: в этом лагере нет «перечащих».— Кого-кого?— «Перечащие» — это такие воины, которые все делают наоборот. Например, если ты хочешь, чтобы «перечащий» пошел на север, ты должна сказать ему: «Иди на юг!» И так далее.— Ты шутишь?Сэм отрицательно покачал головой.— Как же мне все это запомнить? — развела руками Энни. — А если я вдруг нарушу какое-нибудь табу, меня сожгут на костре?Он хмыкнул.— Шайенны — миролюбивые люди. Они борются только потому, что белые вторгаются на их территорию и нарушают соглашения. Но все-таки, если ты нарушишь табу, будут неприятности.— Я постараюсь ничего не нарушать.Когда они поднялись на вершину, Энни напряглась в седле. В расстилавшейся внизу долине виднелось с полдюжины стоявших кольцом белых вигвамов. Рядом был временный загон для скота, кишевший пегими скаковыми лошадьми и коричневыми коровами. К западу от лагеря блестело голубое озеро, к востоку высилась поросшая лесом гора.— Ого, мы и впрямь приехали! Сэм улыбнулся.— Если не считать моей бабушки, все шайенны с подозрением относятся к белым, во всяком случае, сначала. Так что лучше я сам начну разговор.Индейцы начали выходить из вигвамов, потревоженные непрошеными гостями.— Да ради Бога! — охотно согласилась Энни. Глава 20 Они направили своих лошадей вниз по каменистому склону. Энни с любопытством разглядывала небольшой шайеннский лагерь. Вигвамы, украшенные звездами, орлами, охотничьими сценками и индейскими символами, располагались вокруг большого кострища, с восточной стороны был прогал. Старик в бизоньей накидке переходил от одного вигвама к другому и что-то кричал, за ним с лаем бегали собаки, а из вигвамов выходили все новые и новые индейцы. Энни догадалась, что это глашатай племени возвещает об их прибытии. Две девушки, собиравшие кукурузу на маленьком поле, бросили свою работу и вернулись в селение, сопровождаемые тремя крупными оленями.Оглядев отряд, Энни прикинула, что в нем около двух дюжин человек: старики, мужчины и женщины среднего возраста, подростки и с полдюжины детей. Одна молодая женщина, стоявшая рядом с мужем, явно была беременной. Среди индейцев затесалось двое белых — старик в костюме из оленьей кожи, в такой же, как у Сэма, широкополой шляпе, и мужчина с длинной бородой в бизоньей накидке, державший в руках какую-то птицу.Сэм и Энни подъехали уже совсем близко, но индейцы молчали, настороженно глядя на них своими карими глазами. Столь пристальное внимание смущало Энни, но она старалась держаться уверенно. К Сэму шайенны уже привыкли, она же была для них чужой, «бледнолицей» и, значит, опасной.Вблизи эти люди показались Энни экзотичными и милыми: высокие стройные мужчины в удобных рубашках и обтягивающих брюках из оленьей кожи; женщины пониже ростом и более коренастые, в платьях, изящно вышитых бисером и перьями. Малыши были босыми и в набедренных повязках, зато остальные члены отряда демонстрировали великолепные мокасины самых разных фасонов и расцветок. Энни поразилась обилию украшений, которые носили индейцы: затейливые амулеты в волосах у мужчин, бусы, браслеты, кольца в носах и ушах у женщин. Даже у самых маленьких детей уши были проколоты в нескольких местах, а в дырочки вставлены бусинки.Высокая женщина с длинными седыми волосами, в простом замшевом платье и с большой кожаной сумкой, привязанной к поясу, пробралась сквозь толпу и остановилась перед ними. Взглянув на ее морщинистое лицо, Энни отметила характерные для шайеннов черты и мудрые добрые глаза.Сэм спрыгнул с лошади и шагнул к женщине.— Здравствуй, внучек, — сказала она по-английски, улыбнувшись почти беззубым ртом.Сэм просиял и обнял старую шайеннку.— Привет, бабушка. Очень рад тебя видеть. — Он махнул рукой в сторону Энни, которая осталась сидеть на лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104