Перед ним лежала пачка листов, исписанных аккуратным мелким почерком. Просмотрев свои записи, он взял одну из многочисленных книг, составленных тут же стопками.
Сердечко Валери затрепетало. Когда Роджер сидел вот так за столом с сосредоточенным видом, он выглядел очень привлекательно, и хотя он хмурился, его рот почему-то казался от этого еще сексуальнее. Он, конечно, несносен, но чувство вины за вчерашний инцидент на ручье побуждало Валери попытаться хотя бы немного залатать трещину в их отношениях.
– Это ваши записи?
– Блестящая догадка, Валери, – язвительно бросил Роджер, не глядя.
«Какой же он все-таки трудный тип!» – подумала Валери. Несмотря ни на что, она продолжала:
– Они написаны от руки.
На этот раз Роджер все-таки удостоил ее взглядом.
– Да, они написаны от руки. Именно поэтому в Нью-Йорке у меня есть секретарша.
– Мне просто показалось странным, что вы писатель и не печатаете на машинке, – пояснила Валери, как будто оправдываясь. – В кино писатели всегда сидят за машинкой.
Роджер воззрился на нее, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.
– Гм... а у вас хороший почерк.
– И что из этого?
Валери наклонила голову.
– Надеюсь, вы не из тех, кого называют перфекционистами? Я подозреваю, что у вас дома, в Нью-Йорке, все ваши костюмы в гардеробной висят на плечиках на одинаковом расстоянии, ровно в дюйме один от другого, ни больше ни меньше.
– Не будете ли так любезны убраться отсюда? – осведомился Роджер.
Валери вздохнула с досадой, но не собиралась сдаваться:
– Что ж, наверное, у всех писателей есть свои странности.
Наконец-то суровые губы Роджера сложились в некое подобие улыбки. Он окинул Валери взглядом с ног до головы и обратно.
– Да, есть.
Она оперлась ладонями о стол и наклонилась к Роджеру.
– Роджер, насчет вчерашнего...
Он резко захлопнул книгу прямо перед ее носом.
– Я не желаю это обсуждать.
– Только потому, что вы... э-э... случайно упали в ручей...
Роджер вскочил на ноги.
– Маленькая поправочка: не я случайно упал в ручей, а вы меня туда стащили.
– Даже если и так, разве вы можете меня упрекать после того, как сами надо мной смеялись?
– Могу и упрекаю, – пробурчал Роджер.
Валери всплеснула руками:
– Ну почему вы на меня все время злитесь?
Роджер обошел вокруг стола и остановился напротив Валери и тоном, в котором чувствовалось с трудом сдерживаемое раздражение, пояснил:
– Я злюсь потому, что из-за вашей ребяческой выходки я остался без походной обуви.
– Я куплю вам новые ботинки!
– Меня беспокоит вовсе не цена новой пары ботинок. Дело в том, что мы и так отстаем от графика, а теперь нам придется потратить добрую половину завтрашнего дня на покупку новой обуви для нас обоих. Небось ваши кроссовки вам теперь жмут, ведь кожа при высыхании съеживается. Или вы не заметили?
– Заметила, – нехотя призналась Валери.
– Для меня время – деньги. – Он посмотрел на свои заметки, потом устремил выразительный взгляд на Валери. – И полагаю, для одного утра вы уже потратили больше, чем достаточно моего драгоценного времени.
– Ну хорошо, хорошо, намек понят. Я ухожу!
Чувствуя, что потерпела поражение на всех фронтах, Валери недовольно удалилась через дверь черного хода. Глядя ей в спину, Роджер пошел было за ней, но потом застонал и рухнул на стул, бормоча под нос ругательства. Валери брела по сырой тропинке. Кроссовки, еще не до конца просохшие, немилосердно жали. Утро выдалось прохладное, сырое, по земле стелился туман, смазывая очертания деревьев и детали пейзажа. Войдя в полосу особенно густого тумана, Валери остановилась и растерянно огляделась. «И как, спрашивается, я найду в этом киселе хотя бы одну птицу?» – спросила она себя. У нее даже появились сомнения, не откусила ли она кусок не по зубам, взявшись за эту работу. Положение становилось критическим, Роджер практически не помогал ей спланировать сегодняшнюю вылазку. Рано утром, сразу после того как сообщил Валери, что ей придется сегодня действовать самостоятельно, а он собирается писать, Роджер вручил ей карманное руководство по наблюдению за птицами и магнитофон с кассетой, на которой был записан крик ушастой совы. Со вчерашнего дня он вел себя как незнакомец, что Валери очень раздражало. Но гордость не позволила ей попросить у него помощи – это было бы равносильно признанию в неспособности выполнить свою работу. И вот сейчас Валери еще раз сказала себе, что не сдастся так легко, и двинулась дальше. К сожалению, она не могла отрицать очевидный факт, мысль о котором подспудно ее беспокоила: несмотря на то что Роджер ее часто раздражал, несмотря на его невыносимое поведение, ее все равно к нему тянуло. Как ни парадоксально, его отчужденность и неприветливость только усиливали ее влечение. Это невероятная глупость, ведь Роджер уже предупредил, что у них нет и не может быть никаких личных отношений, тем более никакого будущего. Но Валери чувствовала то, что чувствовала, и ничего не могла с собой поделать.
Вспомнив правила скаутов, Валери стала отмечать свой путь, используя кусочки красной тряпки, которую она прихватила на кухне. Вскоре боль от тесной обуви стала совсем невыносимой, но, к счастью, Валери наконец выбралась на опушку, где они с Роджером побывали накануне. В серую, пасмурную погоду лес выглядел совсем по-другому, но по трем стоящим рядом пенькам Валери поняла, что вышла куда нужно.
Она поставила магнитофон на середину опушки, вернулась к пенькам, села и стала ждать, держа наготове фотоаппарат. К счастью, она перед отходом намазалась репеллентом, так что москиты не должны ей досаждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70