Ты настаивал на продолжении моих занятий музыкой.
Он взял ее лицо в ладони и проникновенно взглянул на нее.
– Дорогая, я не это имел в виду. Я просто хотел, чтобы все устроилось, чтобы мы были вместе. Но скажи, если ты не хочешь дальше выступать, почему ты тогда выглядела столь восторженной в «Голливуд-Боул»?
– Потому что ты был там, разумеется! – воскликнула она. – О, Питер, в тот вечер я играла только для тебя.
– Дорогая! – прошептал он и поцеловал ее. – Ты не представляешь, насколько для меня важны эти слова.
Они долго стояли обнявшись. Было настоящим раем снова пребывать в его объятиях после бесконечно долгих дней, проведенных без него. Он нежно гладил ее волосы.
– Дорогая, – хрипло произнес он, – если тебе казалось, что я вынуждаю тебя к чему-то, то только из-за моего нежелания потерять тебя. Именно поэтому для меня было так важно не препятствовать твоему возвращению к концертной деятельности. А если это именно то, чего ты хотела…
Она рассмеялась печальным смехом.
– Для тебя это было очень важно, и ты убедил меня, что в противном случае я тебе не нужна.
– Что? – Он уставился на нее, не веря своим ушам. – Ли, мне бы хотелось, чтобы ты была бубнящим экскурсоводом в старом доме в Натчезе, штат Миссисипи.
– Бубнящим! – воскликнула она.
Оба рассмеялись.
– Так скажи, дорогая, ты уверена? Ты действительно будешь счастлива, если не будешь больше выступать и поселишься здесь, в Натчезе? – спросил Питер, взяв ее за руку и потянув к кушетке.
– О да, – ответила она, усаживаясь рядом с ним.
– А как же ответственность, которую ты ощущаешь, ты ведь должна делиться своей музыкой с миром?
– Стоя на сцене две недели назад, я взглянула тебе в лицо и поняла, что первое, перед чем я несу ответственность, – мое собственное счастье. Я собиралась рассказать тебе об этом, честно, но когда началась вечеринка, мы поговорили с Сидни, и все, что ты делал после, так смутило меня… – Она взяла его за руку. – А ты, Питер? Ты думаешь, что хочешь расстаться со своей жизнью в Калифорнии? Ты сможешь найти в Натчезе то, что тебе нужно?
– Сложный вопрос, никогда таких не слышал, – озорно ответил он, целуя ее руку. – Ли, я влюбился не только в самую прекрасную пианистку мира, но и во все, что ее окружает.
– Но в этом сонном городишке пет ни одного приличного корта, – поддразнила она его.
– А кстати, я только что выяснил, в Натчезе есть отличные места для игры в теннис. И, – сварливо продолжил он, – если бы ты спросила меня об этом вместо того, чтобы собрать вещички и отправиться домой…
– Ладно, ладно. Ты когда-нибудь простишь меня?
– Я заставлю тебя возместить убытки, – обещал он, наклоняясь к ней и целуя в шею. – Долгое, восхитительное возмещение убытков…
– Ты это уже сделал. Почему ты так медлил? – спросила она, трепеща от восторга, ощущая прикосновение его губ.
– Медлил! – повторил он недоверчиво, отстраняясь, чтобы взглянуть на нее. – Ты думаешь, что юридическую контору можно ликвидировать в течение двадцати четырех часов? Как бы то ни было, я установил рекорд, сделав все за две недели.
– Ты мог позвонить, – надулась Ли, проводя рукой по его груди.
– Мне нравится удивлять тебя.
– Я заметила.
– И потом, мне не хотелось закручивать гайки. После твоего спектакля с исчезновением.
– Чудовище!
Он хихикнул.
– Кстати, я уже говорил с Томом Уилкерсоном о том, чтобы открыть здесь контору. Как думаешь, если я буду усердно трудиться, то получу право заниматься адвокатской практикой в Миссисипи?
– Ты собираешься участвовать в кампании по спасению берега, правда? – взволнованно спросила она.
– А как же! Мне хотелось бы работать в южном городке, с людьми. Это гораздо приятнее, чем иметь дело с безликими холдингами. Но не мечтайте, что вам удастся удрать, леди – продолжил он.
Он опустил руку в карман, достал оттуда обручальное кольцо с бриллиантом и с серьезным видом надел ей его на палец.
– Моя главная цель – держать вас босой и беременной.
– Шовинист! – воскликнула она.
– По словам твоего бывшего менеджера, все мужчины в глубине души шовинисты.
Кыш громко согласно мяукнул, и они оба рассмеялись. Питер встал и притянул Ли к себе, глядя на нее глазами, полными обожания.
– Крюгер был прав в одном, любимая. Мне было бы чертовски трудно делить тебя с миром.
Его руки собственнически сжались вокруг нее.
– А теперь я вспомнил, что часть твоего тела я обещал успокоить…
Она с ожиданием взглянула на него, но вдруг побелела.
– Работа! – выпалила она. – О Господи, Питер, я уже окончательно опоздала! У тебя привычка делать так, чтобы я опаздывала, сильно опаздывала на…
– Да уж, – согласился он, подмигнув ей. – Но не волнуйся, я уже позвонил Элу Мерфи.
Она была поражена.
– Что ты ему сказал?
Ответом была широкая улыбка.
– Питер Уэбстер, вы этого не сделали!
– Я не сказал ему ничего более криминального, чем Салли Блэр, когда попросил ее устроить так, чтобы ты провела последнюю экскурсию.
С этими словами он убрал кота с кровати и закрыл дверь…
Две недели спустя прекрасным воскресным днем к парку подъехал элегантный экипаж, запряженный одной лошадью. Ли и Питер вышли из кабриолета и спустились к бельведеру вместе с родственниками и друзьями. Оба они были одеты в старомодные наряды: он – в сюртук, рубашку с рюшами, темные брюки и цилиндр, она – в великолепное атласное свадебное платье викторианской эпохи с кружевами и жемчугом, такое красивое, что захватывало дух.
Во время обряда в бельведере, украшенном цветами, они стояли рука об руку и повторяли обещания, те, что дал им их первый поцелуй той волшебной лунной ночью в Натчезе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52