После высушенной солонины и черствых галет, которыми питались на «Маргарите» во время плавания, эта пища выглядела королевской. С трудом шевеля опухшей челюстью, Кэти тем не менее съела все до последней крошки. Петершэм расплылся в одобрительной улыбке.
— Спасибо, Петершэм. Было очень вкусно. Теперь я чувствую себя гораздо лучше.
— Я так и думал, мисс Кэти. Если вы хотите умыться, в тазике есть теплая вода. Через полчаса перевяжите мастера Джона.
— Спасибо, Петершэм. Когда понадобится, я тебя позову.
— Очень хорошо, мисс Кэти, — серьезно сказал он и вышел из каюты.
Прежде чем умыться, Кэти с трепетом положила руку на лоб Джона. Он беспрестанно ворочался и бормотал, но его глаза были закрыты, и казалось, что он абсолютно не замечает ее присутствия. Его лоб по-прежнему обжигал ладонь. Кэти нахмурилась. Она была несведуща в медицине, но могла поклясться, что за ночь состояние Джона ухудшилось. Первым ее порывом было снова послать за доктором Сантосом, но затем она решила дождаться более явного обострения болезни.
Пока один из матросов прошлой ночью бегал за доктором, Кэти торопливо сорвала с себя изорванную и грязную одежду Джона и вытянула первое попавшееся под руку платье. В тот раз ей было не до щегольства. Теперь же с недовольной гримасой она обнаружила, что напялила свое прелестное розовое платьице наизнанку. Она быстро переоделась и заплела свои волосы в простую косу. Затем перенесла на столик около койки таз, свежие бинты и порошок, оставленный доктором Сантосом.
Аккуратно расставив все припасы, она откинула одеяло. Затем, присев на край койки, Кэти начала отдирать заскорузлые повязки, стараясь не причинить Джону боль. Шесть ран, одна глубже другой, открылись ее взору. Рана на правом бедре была самой опасной. Длинная, с рваными зазубринами, она была нанесена горлышком разбитой бутылки. Начинаясь почти что от паха, эта распухшая посиневшая рана тянулась до самого колена. У Кэти на глаза навернулись слезы. Джон вытерпел эту боль ради нее…
Какими бы серьезными ни были раны, жизни Джона они не угрожают, так уверял ее доктор Сантос. По-настоящему опасно лишь заражение. Ослабленный организм Джона не сможет бороться с гангреной, если, не дай Бог, она приключится. Вздрогнув, Кэти продолжала очищать его раны от запекшейся корки. Единственным средством против гангрены была ампутация. Джон, потерявший огромное количество крови, не переживет такой операции. А если и переживет, то, оставшись калекой, наверняка предпочтет смерть жалкому существованию.
Когда Кэти начала обмывать теплой водой его бедро, Джон неистово застонал и стал рваться у нее из рук. Тогда она позвала на помощь Петершэма, опасаясь, что у Джона раскроются раны и вновь начнется кровотечение. Мгновенно явившийся Петершэм застыл на пороге, словно соляной столб, пораженный необыкновенным зрелищем. Кэти низко склонилась над обнаженным телом его хозяина, ее золотая коса упала прямо на его грудь, заросшую темным курчавыми волосами.
— Предоставьте это мне, мисс Кэти. Молодым леди неприлично смотреть на такие вещи, — вымолвил Петершэм, когда наконец он обрел дар речи.
Кэти нетерпеливо мотнула головой:
— Ты что, шутишь, Петершэм? Ты и сам знаешь, что я уже не один раз видела его без одежды. А теперь подержи его, пока я буду присыпать раны порошком. Я боюсь, что он начнет вырываться, и тогда снова пойдет кровь.
Петершэм медленно шагнул к койке. Его пунцовое лицо выражало крайнее неодобрение. Кэти стояла к нему спиной и скорее чувствовала, чем видела его состояние. Ей было жаль старика, но выздоровление Джона значило для нее много больше глупой стыдливости
Петершэма.
Когда на его раны начали сыпать целительный порошок, Джон жалостно застонал. Вскоре, проникая глубоко внутрь, жгучее снадобье превратило его стоны в настоящие вопли. Кэти хотелось отвернуться, чтобы не видеть его мучений, но она не могла себе этого позволить. Сейчас он нуждался в ней так же, как она нуждалась в его помощи прошлой ночью. Не прячась, Кэти мужественно обняла его голову своими руками и зашептала ему на ухо ласковые слова. Тем временем Петершэм прилагал все усилия, чтобы удержать руки и ноги Джона. Если бы Джон не был так слаб, то с ним не управились бы и четверо Петершэмов. Кэти с грустью смотрела на отважного капитана, который, потеряв силу, дает одолеть себя немощному старику.
Наконец боль уменьшилась, и Джон замер на койке в полной неподвижности. Кэти ласково погладила его влажные от пота волосы.
— Что вам еще угодно, миледи? — выпрямившись, проговорил Петершэм с чопорностью, которая свидетельствовала, что он до сих пор глубоко обижен. За долгие годы, проведенные с Мартой, Кэти научилась недурно разбираться в психологии слуг. Она вздохнула.
— Пойми, Петершэм, сейчас не время соблюдать условности и приличия, — попыталась она вразумить старика. — Капитан Хейл очень болен и нуждается в уходе. На мне лежат обязанности сиделки. Ты хочешь, чтобы я его бросила только потому, что он голый?
— Лучше я сам буду за ним смотреть, миледи. Когда мистер Гарри сказал мне, что вы будете за ним ухаживать, я сразу сообразил, что это… весьма деликатная задача.
— Петершэм! Что ты говоришь! — воскликнула Кэти, доведенная до белого каления. Она была слишком раздражена, чтобы умасливать старика. — Кому как не тебе знать, что я… что он… в общем, что наши отношения не ограничиваются… В общем, я знаю о капитане все, и его тело для меня не новость.
Собственная дерзость заставила Кэти покраснеть. Три недели назад она бы ни за что не поверила, что, забыв о скромности, может выдать такую тираду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106