Если бы она действительно любила этого пирата, сэр Томас нашел бы в себе силы поставить счастье дочери превыше собственной карьеры. Однако опытный дипломат до сих пор полагал, что чувства Кэти были недолговечным девичьим капризом, который со временем развеется как дым. По-видимому, он немного ошибся в своем прогнозе, и девушке, для того чтобы излечиться, потребуется больший срок. Но возвращать этого пирата из тюрьмы и пытаться вновь воссоединить его с Кэти было слишком o поздно. Наконец сэр Томас решил, что казнь должна состояться — в интересах всех лиц, вовлеченных в эту историю. Даже сам пират будет приветствовать свою смерть как избавление от невыносимых пыток в Ньюгейтской тюрьме.
Утро нового, тысяча восемьсот сорок третьего года выдалось ясным и очень морозным. Окна девичьей спальни были затянуты причудливыми ледяными узорами. Огонь в камине выгорел до нескольких тлеющих головешек, и в комнате воцарился промозглый холод. Кэти закуталась в толстое атласное одеяло так, что наружу выглядывали только ее глаза и кончик покрасневшего носа. Она собралась было выбраться из постели и поворошить угли в камине, но затем решила повременить. Совсем скоро Марта должна принести ей утренний шоколад: вот она-то и разожжет огонь заново.
В дверь спальни чопорно постучали, и Кэти не удержалась от печальной улыбки. Обычно Марта вела себя так, словно была ее
матерью, а не служанкой, и когда она становилась подчеркнуто официальной, это означало, что ее няня не на шутку обижена. Кэти вздохнула, потому что умиротворить обиженную Марту было не легче, чем уговорить бронзового Будду послать дождь на рисовые поля. Кажется, старушка все еще дулась на ее резкие слова, сказанные прошлым вечером. Видит Бог, она не хотела обижать Марту — это получилось как-то само собой. В последнее время она стала такой нервной и издерганной, что едва узнавала себя.
— Да! — откликнулась она на стук в дверь, обреченно предчувствуя, что ей придется провести большую часть утра за умасливанием своей нянюшки.
Марта вошла в спальню с достоинством, которому позавидовала бы сама королева Виктория.
— Я принесла вам шоколад, миледи.
Сухая форма обращения сказала Кэти более ясно, чем самая гневная диатриба, что Марта чувствует себя глубоко уязвленной. Кэти снова вздохнула. Этим утром она не была расположена решать сложные дипломатические задачи. Обложившись подушками, она устроилась в полусидячем положении — даже это потребовало от нее величайших усилий.
— Пожалуйста, не сердись на меня, — жалобно произнесла Кэти, когда Марта поставила поднос с шоколадом и теплыми круассанами ей на колени. — Ты и папа — единственные друзья, которые у меня, кажется, остались. Если и ты покинешь меня, что же я буду делать?
— Никто и не собирается вас покидать, мисс Кэти, — добрая старушка торопливо откликнулась на печальный надрыв в ее голосе. — Это всегда так бывает. Когда ждешь ребенка, становишься маленько раздражительной, а тут еще этот пират, сердца у него нет! Когда я вижу, как вы изменились, я его убить готова, знать бы только, где его сыскать.
— Марта, пожалуйста! — крикнула Кэти, до крови закусив губу. Любое упоминание имени Джона отзывалось у нее в сердце пронзительной болью. Марта и сэр Томас, как правило, в разговорах тщательно обходили эту тему. И хотя Кэти делала все возможное, чтобы изгнать из своих мыслей его худощавое лицо, зачатый им ребенок все сильнее шевелился внутри нее, не давая девушке забвения и покоя. Образ Джона Хейла начинал преследовать ее и ночью и Днем, словно привидение, обреченное вечно скитаться в недрах ее памяти.
— Прошу прощения, мисс Кэти.
Марта была готова откусить себе язык за то, что нечаянно напомнила Кэти причину всех ее невзгод. Вдруг девушка улыбнулась своей няне с неожиданной теплотой, понимая, что Марте нелегко выносить ее грустный вид.
— Какое платье мне сегодня надеть? — этот вопрос был призван привлечь внимание Марты к более мирским заботам и блестяще в этом преуспел. Марта не могла скрыть радости, видя, что ее подопечная наконец-то проявляет интерес к своей внешности. Обычно она позволяла Марте самой выбрать для нее платье, даже не трудясь взглянуть на стоявшее в углу зеркало, когда ее туалет бывал завершен. Конечно, Марте приходилось признать, что выбор у девушки был небогатый. Выдуманная история ее вдовства заставляла Кэти носить платья черного цвета, которые нельзя было украсить ни ленточкой, ни букетиком цветов. Вдобавок леди Стэн — " хоуп сочла, что молодой безутешной вдове не к лицу носить любые драгоценные украшения, кроме простенького обручального кольца. С неодобрением обводя взглядом мрачное однообразие девичьего гардероба, Марта не удивлялась скверному настроению своей любимицы. Такие наряды вогнали бы в уныние любую молодую барышню.
— Вот это шелковое платье очень милое, — покривив душой, произнесла Марта.
Кэти не дала себя обмануть.
— Для похорон, — проворчала она, свесив ноги с кровати, чтобы Марта помогла ей одеться.
Сегодня был особенный день. От Кзти требовалось произвести впечатление самой высоконравственной и образцовой вдовы. По заведенному обычаю, в новогодний день друзья, родственники и знакомые обменивались визитами. Леди Стэнхоуп постановила, что Кэти — так как в ее нынешнем положении она не могла никуда выезжать — должна была оставаться в гостиной и принимать всех визитеров. Спрятав девушку от гостей, говорила леди Стэнхоуп, они только дадут новую пищу для слухов, и во избежание кривотолков Кэти должна в этот день являть собой ангела во плоти.
Держа в голове наставления леди Стэнхоуп, Марта аккуратно уложила золотистые длинные волосы Кэти в скромный пучок на ее макушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106