Мэгги бросила на него смущенный взгляд, и Ник, загасив сигарету, улыбнулся в ответ. В глазах его светилась нежность. Его голова покоилась на спинке кресла, обитого выцветшей цветастой тканью; тело казалось тяжелым и расслабленным. Вид у него довольно усталый, отметила про себя Мэгги.– Тебе получше? – спросил он, и она утвердительно кивнула в ответ.Будь на его месте любой другой мужчина, ей пришлось бы просить прощения за свои бесконечные слезы. Но только не с Ником. Ему извинения ни к чему – они ведь единое целое. А значит, просить у него прощений – все равно что просить прощения у себя самой.– Наверное, тебе неудобно, – проговорила она. – Мне кажется, я спала вечность.– Всего часа три, – улыбнулся Ник. – Если кухонные часы не врут, значит, сейчас начало шестого.– Надо было меня разбудить или хотя бы не держать на руках. Вот и кушетка рядом. – Слева от кресла и впрямь высилось громоздкое сооружение, покрытое старым золотистым бархатом. Несмотря на свою древность, выглядело оно достаточно привлекательно.– Это если бы я захотел.– Где мы? – Откинувшись назад, к его плечу, словно к спинке кресла, Мэгги обвела глазами комнату.– Старлайт, штат Индиана. Мы с Линком арендуем эту ферму.– А-а… – сонно протянула Мэгги. Казалось, тело ее обмякло, лишившись остова, словно вместе со слезами вытекли и последние силы. Грудная клетка ныла, но боль не имела ничего общего с той, прежней, и Мэгги решила не обращать на нее внимания. – Помнишь; детьми мы все время мечтали пожить на ферме?– Помню. – Он улыбнулся. Голова Мэгги покоилась у него на плече, так что лицо его она видеть не могла, но безошибочно уловила чуть заметное движение губ. Подбородок и щеки оставались в тени, и, когда Ник слегка поворачивал голову, ее висок царапала легкая щетина. – Твоим самым большим желанием было кормить по утрам цыплят. – А что, прекрасное и скромное желание, разве не так? – Мэгги вздохнула, вспомнив о мрачной реальности. – Жаль, что мне не удалось его осуществить. Я только все испортила…– Не настолько, чтобы нельзя было исправить. – Ник крепко, но осторожно, так, чтобы не навредить ее истерзанной груди; прижал Мэгги к себе. Несмотря на все случившееся, она чувствовала себя в его объятиях необъяснимо спокойно.– Хотелось бы и мне такой же уверенности… Не нужно было нести меня на руках. Тут неподалеку клуб матери Лайла, так что можно побиться об заклад: весь город теперь о нас только и говорит.Ее бы воля, она могла бы сказать и по-другому. Это дерьмо все испортит. Но ей не хотелось, чтобы Ник упрекнул ее в сквернословии. В данный момент ни к чему раздражать его.– Ну и что? Развод ты получишь. – Слова прозвучали невыразительно, сдержанно: обычное утверждение, не оставляющее места для спора.Мэгги промолчала: она чувствовала, как напрягся Ник.– Черт побери, Магдалена, ты и в мыслях не должна допускать, что можешь вернуться к этому ублюдку! Я запрещаю тебе даже думать об этом. Ты слышишь?И снова совершенно неожиданно для себя она улыбнулась.– Ты всегда отдавал приказы.Руки его разжались, отпустив ее, и Мэгги, наблюдая, с какой силой – так, что побелели костяшки пальцев, – они впились теперь в ручки кресла, поняла: Ник выпустил ее лишь потому, что боялся причинить боль. Она безошибочно определила, что тело его напряглось от ярости. Вот тебе и не хотела раздражать… Ей даже не нужно ничего говорить: он и так знает, что у нее на уме. Он слишком хорошо ее знает.Ее голова по-прежнему лежала на плече Ника, и, слегка повернувшись, Мэгги заметила, как на его скулах вспыхнули яркие алые пятна, как загорелись от ярости кончики ушей. Эти приметы она давно знала по опыту: Ник начинает окончательно выходить из себя.– Я предлагаю тебе сделать выбор, – взгляд Ника скользнул по ее лицу. – Либо ты – разведенная жена, либо – вдова. Все очень просто.– Ник, – мягко проговорила Мэгги, – есть ведь еще Дэвид.– К черту Дэвида!– Не нужно так. Прошу тебя, никогда-никогда больше так не говори. Он ведь мой сын.– А ты – его мать, – пробормотал Ник сквозь зубы. – Хотел бы я знать, что, по-твоему, он почувствует, если узнает, как его отец поступил с тобой? Думаешь, ему понравится видеть тебя, избитую до синяков и ссадин? Если бы вам пришлось поменяться ролями, и, для того чтобы остаться с тобой, Дэвиду пришлось терпеть негодяя, который использует его как подвесную грушу в боксе, как бы ты хотела, чтобы он поступил?Мэгги молчала. Подобный поворот событий ей в голову не приходил.– Но это же совсем другое…– Какое, к черту, другое!Уж если Ник начинал сыпать проклятиями, значит, дело серьезно. Подобное случалось с ним только в приступах неуправляемой ярости. Уж что-что, но сквернословие в присутствии женщин к его порокам не относилось. Даже когда Мэгги изредка позволяла себе резкие выражения, Нику это было не по душе. Когда они были детьми, Мэгги, случалось, с откровенным удовольствием вспоминала при нем какое-нибудь выразительное запретное словечко из тех, которые она когда-либо слышала. И так же запросто могла отпустить нечто подобное по его адресу, чтобы вывести Ника из себя.– Обычно все было не так уж плохо. Так же сильно он избил меня только один раз, давным-давно. Дэвид был еще крошкой. Иногда Лайл мог меня ударить, мог дать пощечину. Ну, еще крепко сжать запястье и вывернуть руку, как в тот раз, но подобной дикости раньше не было. Ему больше нравится держать меня в страхе.– О небо, я убью его! – Ник был вне себя. – Почему ты не ушла от него раньше?– Из-за Дэвида, – устало проговорила Мэгги, сознавая, что Ник не хочет ее понимать. – Он бы никогда не позволил мне взять Дэвида.– Он бьет мальчика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116