Их новое укрытие, маленькая хижина, которую Джосс соорудил из пальмовых веток и лиан, была спрятана позади широкого цветущего молочая и огромного полусгнившего ствола тамаринда. Если исключить вероятность, что кто-нибудь наткнется прямо на нее, маленькую хижину невозможно было отличить от остальной растительности вокруг.
Они сделали достаточный запас кокосовых орехов и пресной воды, принесенной из огненного озера, разлив ее по пустым раковинам. Неблагоразумно было покидать защиту джунглей, даже для того, чтобы поймать рыбу или краба. Случись кому-то проходить поблизости, они будут слишком хорошо заметны на белом прибрежном песке.
С наступлением ночи из леса стали доноситься странные шорохи. Джосс с Лайлой переглянулись, затем как по команде повернулись и забрались в хижину.
Она была ненамного больше первой, построенной им, но подстилка, которой он устлал землю, толще и удобнее. Забравшись внутрь, Джосс вытянулся на спине, а Лайла уже привычно прильнула к нему, положив голову на плечо, а руку на грудь. Ее пальцы рассеянно поглаживали шелковистые волоски под ними, но в этот момент она едва ли сознавала, что делает.
– Думаешь, они найдут нас?
– Не знаю. Сомневаюсь. С чего бы? Они ведь нас не ищут, они даже не знают, что мы на острове.
– Да, действительно. – Эта мысль успокаивала. – А сколько обычно длится кренгование?
– Это зависит от команды. Не больше недели. Судя по тому, что уже сделано, они занимаются этим уже дня два-три.
– Может, это тот самый корабль, который мы видели! – От мысли, что им удалось бы привлечь внимание пиратов, Лайлу передернуло.
– Может быть.
– Джосс?
– М-м?..
– Возможно, у нас осталось мало времени.
– Да.
– Пираты могут найти нас. Но даже если не найдут, другой корабль может приплыть сюда, как приплыли они. В любое время.
– Да.
– Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты кое-что знал. Я… я люблю тебя.
Долгим молчанием был встречен этот дар, который, как она ожидала, он с радостью вернет. Лайла подняла голову и попыталась разглядеть выражение его лица, но темнота была такой плотной и всепоглощающей, что невозможно было что-либо увидеть.
– Джосс?
– Что?
– Ты не собираешься ничего сказать? – почти прошептала она.
– А что ты хочешь, чтобы я сказал?
– Что я хочу? – Лайла села, внезапно рассердившись. – Что я хочу? – гневно выпалила она во второй раз.
– Я понимаю, ты хочешь, чтобы я сказал, что тоже люблю тебя. Если и так, какая мне с того радость? Ты уже вполне ясно дала понять, что желаешь иметь меня своим любовником, пока мы на острове. Когда же нас спасут, я буду недостоин целовать край твоего платья, не говоря уж о губах. Ты выйдешь за своего бесценного Кевина, и он будет спать в твоей постели, дотрагиваться до тебя своими руками и подарит тебе детей. Но знаешь что?
Она ничего не сказала, потрясенная этой внезапной горькой вспышкой.
– Больше никогда и ни с кем в жизни ты не почувствуешь того, что чувствуешь со мной. Знаешь, какая редкость то, что есть у нас? Черт, конечно же, не знаешь! Ты говоришь, что любишь меня, Лайла, но сомневаюсь, что ты знаешь, что это значит!
– Я знаю. И я на самом деле люблю тебя. Но…
– Черта с два любишь! Когда любишь кого-то, не бывает никаких «но»!
Он резко сел и выбрался из хижины.
– Джосс! – Лайла вылезла следом за ним, обиженная и напуганная этой внезапной свирепой злостью. Он поднялся на ноги, и здесь, снаружи, было по крайней мере достаточно света, чтобы видеть его. Он стоял к ней спиной, скрестив руки на груди и слегка расставив ноги. Лайла взглянула на эту широкую мускулистую спину, на гордую посадку этой черной головы и почувствовала, как горло ее сдавило.
– Я правда люблю тебя, Джосс, – печально проговорила она и, подойдя сзади, мягкими пальцами погладила его плечо. Мгновение он стоял неподвижно, затем, когда она погладила его снова, резко повернулся к ней с такой яростью на лице, что она испугалась.
– Не любишь, – процедил он сквозь зубы, схватив ее за плечи. – Только думаешь, что любишь. Ты думаешь, что можешь немножко поиграть со мной в любовь, а когда нас спасут, твоя жизнь вернется на ту гладкую дорожку, которую ты для себя наметила. Ну так ничего у тебя не выйдет, моя дорогая. Для этого мы зашли слишком далеко, ты и я.
Его руки на ее плечах сжались, и он притянул ее к себе, сверкая глазами.
– Клянусь Богом, ты будешь любить меня, – сказал он и склонил голову к ее губам.
Глава 29
Его рот грубо завладел ее губами, причиняя боль, заставив протестующе выдохнуть в его неумолимые губы. Он не обратил внимания на ее протесты, прогнув ее назад, на свою руку так, что ее голова прижалась к твердой силе его плеча. Обнимающие ее руки были как стальные обручи, сжимающие так крепко, что она едва могла дышать. Ей пришлось ухватиться за его плечо рукой, чтобы окончательно не потерять равновесия. Жар этих обтянутых атласной кожей мускулов обжигал ладонь.
Ярость его поцелуя вынудила ее открыть рот. Язык проник глубоко внутрь без малейшего намека на ту нежную ласку, с которой он делал это раньше. Он завладел ее ртом, безжалостно подчинил своей воле. Его язык встретил слабый протест ее языка и завоевал его без пощады. Затем он заявил свои права на всю теплую, влажную полость рта со свирепостью, заставившей ее задрожать. Грубая сила сексуальности, которой он так внезапно дал волю, напугала ее. Сжимая его плечо, снося этот дикий поцелуй, Лайла почувствовала, как мир завертелся вокруг нее, и испугалась, что может лишиться чувств. Затем он слегка ослабил свою неистовую хватку ровно настолько, чтобы она могла вздохнуть.
Его ладонь накрыла ее левую грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103