Как только она ушла, Вэл повернулся к нему.
— Ты же знаешь, что я не хочу ехать в Доуэр Хауз. Не надо заставлять меня делать это.
Алексис взял Вэла за руку, и они направились к библиотеке. Вэл молча хромал рядом с ним.
— Ты не можешь продолжать избегать этих людей, — сказал Алексис.
— Большинство из них умирает из-за этой кровавой войны. Я не хочу туда идти.
— У тебя хватило смелости атаковать русскую артиллерию, а теперь ты боишься посмотреть в лицо раненным на этой же войне?
Алексис помог Вэлу сесть в кресло, которое стояло рядом со стеклянной дверью на террасу. Вэл нервно рассмеялся.
— Знаменитая атака Легкой бригады. — Он посмотрел на Алексиса. Его глаза горели внутренним огнем. — Я не могу в это поверить. Вся страна в восторге от того, как Кардиган вел нас по долине смерти. Какое дело всем до того, что русские пушки сметали с лица земли целые подразделения уланов? Ты же сам видел.
— Вэл, не надо. Врачи предупреждали тебя, что если ты будешь изводить себя, то никогда не поправишься.
— Все мои люди были убиты. Разорваны на куски. Шел кровавый дождь. — Вэл ушел в воспоминания и теперь, скорее, разговаривал сам с собой, чем с Алексисом. Он принялся отряхивать рукава своего пальто, как будто бы они были чем-то испачканы. — Моя одежда выпачкана кровью моих солдат. — Его руки замерли. Вэл смотрел сквозь Алексиса на террасу и лес вдали. — Я стряхнул с рукава чей-то глаз.
Алексис подошел к другу:
— Вэл.
Никакой реакции. Он сел на корточки и потряс его за руку:
— Вэл.
Вэл поймал его взгляд.
— Помнишь, когда мы были в школе, ты пытался подраться одновременно с половиной команды гребцов? — спросил Алексис.
— Мне все равно сейчас.
— Послушай. Старина Перси Чизвит сидел на тебе верхом и пытался расплющить твое лицо. Вэл почти улыбнулся:
— Я просто упустил тогда его жирную шею. Я хотел его задушить, когда он назвал меня ублюдком. — Вэл посмотрел на Алексиса. — Ты стащил его с меня и спустил вниз по лестнице. Я никогда раньше не видел, чтобы два гребца испугались просто одного взгляда.
— Это был не взгляд. Это была мысль о том, что я могу стать их врагом, и поэтому они убежали. А ты, сущий дьявол, ты смеялся так, что я не мог поднять тебя с пола. Ты просто лежал там, икал и гоготал. Все три последующих года я пытался убедить тебя относиться спокойнее к факту своего рождения.
Они смотрели друг на друга. Ни тот ни другой не улыбались.
— Не мог бы ты сделать для меня кое-что? — спросил Алексис.
— Конечно.
— Пойди в сад и нарежь для меня цветов.
— Я? Цветов? — Казалось Вэл, понятия не имел, что такое цветы.
— Я хочу их кое-кому подарить.
— Но ведь у тебя есть десятки слуг, которые
могут это сделать.
— Слуги не станут так стараться. Я хочу, чтобы ты выбрал самые лучше цветы. Без единого изъяна. Я подарю их мисс Грей.
На бледном лице Валентина промелькнула легкая улыбка.
— Эти волосы.
— Да, и раз ты уж пойдешь в сад, нарежь цветов и для Доуэр Хауза. А сейчас слушай. Ты должен пообещать мне не торопиться и выбирать только самые лучшие цветы. Внимательно рассматривай каждый цветок.
Вэл вздохнул:
— Это что, лекарство де Гранвиля для больных душ?
— Бьюсь об заклад, тебе станет лучше, если ты это сделаешь. Но ты должен пообещать мне постараться.
Глядя на сад, раскинувшийся за террасой, Вэл кивнул.
— Я сделаю это. Но только потому, что ты заставишь меня поехать в Доуэр Хауз, если я откажусь.
— Ты действительно хорошо меня знаешь, — сказал Алексис.
В этот момент к нему снова подошел Мередит:
— Милорд, мисс Грей садится в экипаж. Она не будет ждать.
— Кучер подождет. Проклятая дерзкая девчонка.
Он долго надевал пальто, потом шляпу. Затем он не спеша вышел на улицу, натягивая по дороге перчатки. Она была раздражена. Он понял это по тому, что она сидела слишком прямо, уставившись взглядом в спину кучера.
Заняв место напротив, Алексис смотрел на нее, обращаясь к кучеру.
— Мэйтленд Хауз, пожалуйста.
Они ехали молча. Ему казалось, что молодой леди нравилось рассматривать пейзаж и всю дорогу не разговаривать. Неужели она не знает, как привлечь внимание мужчины?
— Смерть вашей кузины — ужасная трагедия.
Кейт судорожно дернула рукой, и Алексис услышал, как от резкого движения ленты ее шляпки зашуршали по накидке. Она с минуту оценивающе смотрела на него, а потом сказала:
— Офелия была прелестной женщиной, и она была слишком молода, чтобы умереть, как и ее тезка. Только в отличие от той она не утонула, а сгорела.
У нее задрожали губы, и она их плотно сжала.
Алексис покачал головой:
— Не надо думать об этом. Наверняка она задохнулась от дыма, прежде чем ее охватило пламя.
— «Накрытый стол послужит для поминок. Венчальные цветы украсят гроб. Все обратилось в противоположность!»
— Неужели все американцы цитируют Шекспира, мисс Грей?
— Не надо говорить так скептически, милорд. Она не кричала.
Он поднял брови и откинулся на спинку сиденья.
— Что?
— Офелия не кричала. Я бы ее услышала.
— Если она спала, когда дым окутал ее, то она
не проснулась.
Она опять как-то странно посмотрела на него. Ее взгляд заставлял его почувствовать себя каким-то дохлым грызуном. Очаровательные женщины не должны заставлять мужчину чувствовать себя дохлым грызуном.
— Вчера после обеда я заметила, что Офелия нервничала, — сказала она. — Она металась по комнате и подошла так близко к камину, что ее юбка чуть было не загорелась. Мне пришлось гасить ее.
Он покачал головой.
— Офелия всегда была неосторожна. Мисс Грей не сводила с него взгляда, который был очень похож на взгляд верховного судьи.
— А когда все уснули, она бродила по дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97