– Кто вы?
Тучный епископ Уилфрид тотчас же оказался между пришельцем и дерзкой женщиной, с явным одобрением глядевшей на крепко сложенного незнакомца. По злобному выражению лица и привлекательному сложению мужчины епископ тотчас распознал, что тот является надежным орудием сатаны, послушным всем грехам плоти.
– По какому праву вы без приглашения вторглись в мое жилище?
– Я стучал и стучал громко, но ответа не получил. Опасаясь, не случилось ли с вами чего дурного, я просто открыл дверь, которая почему-то была не заперта.
Раздраженный епископ вспыхнул, переводя многозначительный взгляд с незнакомца на расколотую сверху донизу дверь. Если этот человек продемонстрировал такую силу, будучи спокоен, горе тому, кто встанет на его пути…
Женщина, все еще стоя на коленях, промурлыкала несколько слов, выразив свое восхищение силой, от которой пострадала дверь.
При звуке ее голоса епископ бросил на нее взгляд и тотчас отвернулся, чтобы упрекнуть вошедшего:
– Уединение приближает человека к Богу и помогает обрести ту благодать, к которой мы стремимся здесь, в монастыре, ради себя и ради других. – В его тихом голосе чувствовалось напряжение, и было ясно, что епископ с трудом сдерживается. – У меня никогда не было оснований бояться вторжения и не было причин запирать дверь.
– Раз уж у вас не было оснований запирать дверь, то и мое неожиданное появление не могло вас сильно встревожить.
– Вы нарушили мой покой… так не поступил бы ни один из братьев… и нарушили его в очень неподходящий момент. Монахи монастыря Уинбюри отказались от земных радостей. Они не могли бы мне помешать, присутствуя при этой сцене, в то время как вы явно не способны понять истину.
– Истину?
Невольно взгляд Адама обратился на женщину, которая, держась за пышную сутану епископа, продолжала неторопливо изучать вошедшего. Она дразняще покачала головой, тряхнув массой блестящих черных кудрей так, чтобы можно было мельком увидеть ее соблазнительную плоть.
По тому, как женщина пыталась его завлечь, Адам понял, что она не является раскаявшейся грешницей, пришедшей искать спасения. Однако, задавая вопрос, он постарался скрыть свое презрение:
– Что за достойная цель может объяснить пребывание епископа наедине с этой полуодетой женщиной в его собственной спальне?
Почувствовав насмешку в словах незнакомца, Уилфрид проследил за взглядом его золотистых глаз и увидел, что юная соблазнительница намеренно привлекает внимание незнакомца. Он заскрежетал зубами, сдерживая поднимающийся гнев. Он наклонился, схватил с крючка на стене темный плащ и накинул его на плечи женщине, прежде чем поднять ее на ноги и поставить перед собой. Придерживая женщину за плечи, он слегка подтолкнул ее к незваному гостю.
– Это Элис, дочь колдуна-друида, обученная их темным делам. Как повелел господь своим ученикам, я пытался изгнать из нее демонов.
Прищурив янтарные глаза, Адам изучал непристойную женщину. Он обратил внимание на то, что она слегка изменила позу и стала еще более соблазнительной, но не заметил усмешки, мелькнувшей в глазах епископа, когда тот представлял девушку.
До сих пор Адам был невысокого мнения о женщинах, и у него не было причин его менять, а поведение этой девицы только усилило его отвращение к женщинам вообще.
Епископ проворчал, выражая неудовольствие поведением женщины:
– Она превосходно владеет всеми женскими хитростями и способна превратить любого мужчину в закоренелого грешника, но я не поддался. И я бы преуспел в своей миссии, если бы ваше несвоевременное появление мне не помешало и не свело на нет тот прогресс, что уже был достигнут.
Взгляд Адама стал циничным. Прогресс-то был, только вот в чем? Объяснения епископа ничуть не изменили его мнения о происходившем. Друидской колдунье так же мало хотелось изгнать бесов, как и раскаяться в своих грехах. Однако ей все же пришлось отвести от него взгляд поразительно ярких сапфировых глаз, но призыв в их туманной глубине остался неизменным.
Хотя Адам и не поверил объяснениям епископа по поводу интимной сцены, она могла послужить ответом на вопрос, который он собирался задать и ради которого сюда пришел. Утрата иллюзий явственно звучала в послании его младшего брата Элфрика и звучала громко, как церковный колокол. Брат утверждал, что епископ вовсе не тот человек, за которого себя выдает, что пастырь, которым мальчик прежде так восхищался, открыто нарушал священные обеты. Именно поведение епископа объясняло страстное желание мальчика покинуть этот новый монастырь.
– Я Адам, илдормен Оукли. Я обеспокоен письмом моего брата и приехал его навестить.
Адам заметил, как широко раскрывшиеся на мгновение глаза епископа приняли выражение напускного сожаления.
– Боюсь, сын мой, что у меня для вас нерадостная весть о вашем брате.
Густые ресницы скрыли мелькнувший в карих глазах огонь. Адам, хмурясь, ждал объяснений.
– Элфрик умер.
Произнося эти слова, Уилфрид сделал шаг назад, гадая, не обладает ли этот саксонский лорд могуществом иного рода. В странных золотистых глазах Адама вспыхнуло такое пламя, что могло бы испепелить живое существо. Будучи знаком только с хрупким, преданным Элфриком, Уилфрид полагал, что многочисленные рассказы о физической силе Адама и о его воинских подвигах сильно преувеличены. Но теперь он сомневался в этом.
– Его настигло какое-нибудь поветрие? Раскаяние и сожаление подобно удару утыканной шипами булавы поразили Адама. Ради благополучия Оукли ему пришлось на несколько часов отсрочить отъезд. Вместо того чтобы отправиться в путь сразу же по получении послания брата, он должен был сначала по всем правилам передать дела по управлению графством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82