Глиндор ждал, поглаживая длинную белую бороду и наблюдая за нежной встречей. Через несколько минут он прервал их:
– Близится назначенный час, и я ухожу, чтобы встретить то, что предназначено мне судьбой.
Брина осторожно высвободилась из ласковых объятий Вулфа и неохотно поднялась, словно желая отсрочить его уход и тем самым оттянуть неминуемый конец.
– Сейчас тихо, но скоро поднимется буря, – спокойно говорил Глиндор. – Не рискуй выходить во время бури, оставайся в этом убежище, жди, когда снова наступит тишина. Потом приходи ко мне. Я буду еще в состоянии попрощаться с тобой.
Брине очень хотелось обнять старика, но она знала, что он неловко себя чувствует при подобных порывах.
Она была очень благодарна Глиндору за то, что он сделал для Вулфа, и только подумала шагнуть к нему, как он скользнул в темноту с такой поспешностью, какую трудно было ожидать от человека его возраста. Брина погрузилась в глубокую меланхолию.
Вулф потянулся, взял за руку свою убитую горем жену и ласково ее утешал. Лишь одна слезинка успела скатиться по щеке женщины. Она упала на колени возле человека, крепко привязавшего ее к жизни. У нее было много причин быть благодарной деду, ведь он так много дал ей: принял девочку-сироту в свой дом, позднее испросил у тайных сил право передать ей свои знания. А теперь, несмотря на то, что долгие годы отказывался признать Вулфа, спас ему жизнь. И вот наконец он отправился сражаться против угрозы не только владениям Вулфа, но и всему друидскому наследию.
Глиндор стоял во мраке леса, позади потайной пещеры. Глаза его были закрыты, он терпеливо ждал. Он чувствовал тишину окружавшего его леса, слышал в слабом шелесте листьев первые признаки надвигавшейся бури. На его губах появилась спокойная удовлетворенная улыбка. Слишком долго пришлось ему ждать этого кульминационного момента в своей судьбе. Он приветствовал прохладный ветерок, развевавший его бороду, как будто это был флаг, сигнализирующий о его присутствии.
Необычайно быстро ветер усилился, завывая с почти первобытной яростью. Капли дождя падали на поднятое кверху лицо старика, а он, прищурившись, старался разглядеть первые признаки наступления предсказанного события.
Раскат грома прокатился над головой Гиты, и она смело вышла из глубокой тьмы между высокими деревьями. Густые пряди ее распущенных волос взвились вихрем в такт буре. Она считала, что седые пряди в ее черных волосах – знак ее связи с темными грозовыми облаками и яркими росчерками молний, а точнее, с ничем не ограниченной яростью всех первозданных сил, источником ее могущества.
– Ты хочешь бросить мне вызов? – спокойно спросил Глиндор.
Он оставался недвижим, хотя его черное одеяние трепал ветер. Казалось, что даже лед, который обычно блестел в его глазах, растаял и превратился в небольшие лужицы.
– Разве я не дала тебе это понять, по своей воле вызвав бурю? – в глазах Гиты пылал опасный огонь. Она взмахнула рукой, и широкий рукав темного платья взвился, поднятый порывом вызванного ею ветра.
– Да, – спокойно согласился Глиндор. И с легкой улыбкой добавил: – Но то, что ты в состоянии вызвать, я в состоянии усмирить.
Он медленно поднял руку с раскрытой ладонью. И хотя шторм продолжал бушевать, вокруг Глиндора воздух застыл. Его черная одежда и седая борода были неподвижны.
– Неужели? – воскликнула Гита, не желая удивляться столь несложному колдовству, сотворенному престарелым друидом, наверняка потерявшим с течением лет свою силу.
Ее смех был таким же буйным, как и буря. Ей хотелось распалить свой гнев, который она считала еще одним признаком своего могущества. Она хотела как можно сильнее разъяриться, чтобы заставить своего противника выйти из себя. Она принялась его дразнить.
– Всем известно, что из-за недостатка способностей ты потерял сына в битве при Винвейд-Филд!
Это был злобный выпад, но Глиндор давно научился не реагировать на подобные удары. Он гордился своим могуществом мага и однажды позволил себе поддаться на провокацию и возбудить гнев природы. Это была ошибка, за которую он заплатил жизнью сына. Преподанный урок был суров, но запомнился на всю жизнь. Он научился многое выдерживать.
– Это правда. – На губах его появилась спокойная улыбка. – Именно поэтому овладение искусством стало целью моей жизни… и именно поэтому я во всем преуспел.
Густые брови Гиты сошлись на переносице, ее ярость можно было сравнить с яростью раскатов грома. Она прошипела:
– Твои слова похожи на хвастовство!
Улыбка Глиндора стала шире. Гита дала волю своему гневу. Требуя такого же гнева от природы, она воздела руки к небу, которое было более темным, чем обычно. Вызванные Гитой тучи полыхали разрядами молний.
Находясь в эпицентре бури, Глиндор был недосягаем для нее. Вокруг него образовалось небольшое пространство полного покоя. Он начал тихонько напевать, медленно поворачиваясь, а его голос все увеличивал силу и мощь, и от этого голоса пространство покоя становилось все больше и больше. Гита отступила, чтобы не принять поражение от человека, который, к ее огромному удивлению, оказался в состоянии подчинить себе все источники ее силы. Хуже того, это поражение она потерпела от знаменитого колдуна, прославившегося своим странным темпераментом не меньше, чем творимыми чудесами. Ярость захлестнула ее, и она предприняла последнюю попытку разрушить спокойствие, являющееся источником силы противника, и тем самым предотвратить свое сокрушительное поражение.
Визгливый голос колдуньи стал еще выше. Гита использовала самые страшные заклятия, вызывая силы, таящиеся в темной глубине земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82