Что-то в тоне Брета подсказало Кайле, что причина его злости кроется не только в ее участии в танце, и она на всякий случай замолчала. Пока она не узнает подлинную причину его гнева, не стоит его злить.
Солнце опускалось к горизонту, свежий ветерок постепенно превратился в холодный, тонкая кофточка и короткая юбка Кайлы плохо защищали ее от холода. Она стала дрожать. Брет негромко засмеялся:
— Трусиха. Неужели тебя не мучает любопытство? Неужели тебе не хочется узнать, что я узнал про тебя? Или ты уже знаешь? Конечно же, ты должна знать. Иначе отчего бы тебе вот так дуться и молчать?
— Предпочитаю думать, что это нечто загадочное.
Ее холодный ответ застал Брета врасплох. Некоторое время он молчал, а затем снова рассмеялся. На сей раз не ехидно, а откровенно весело. Кайла смотрела на его руку, держащую поводья, которая по сравнению с белым манжетом рубашки казалась очень смуглой, даже темной. Умные руки. Сильные руки. Мужские руки. Не такие, как у большинства англичан, — бледные, с гладкой кожей, изнеженными тонкими пальцами. В мужских руках, подумала Кайла, есть что-то красноречивое. Они, пожалуй, хорошо раскрывают характер и натуру. Нежные руки — нежная жизнь, грубые руки — суровая жизнь. Применимо ли это к Брету?
Похоже, нет. Он весьма богат, принадлежит к аристократии, хотя и прожил долгие годы за границей. Если бы он был изгоем, его бы определенно не принимали в высшем свете. Как, например, ее, парию, не имеющую возможности даже выйти замуж.
— Однако ты остра на язык, — пробормотал он у нее над ухом. Горячее дыхание опалило ее щеку и вызвало дрожь в спине. Брет еще теснее сомкнул руки вокруг ее тела, словно желая согреть. — Тебе надо было одеться должным образом. Я знаю, что портниха уже приходила. Где твоя одежда?
— Я… Санчия сказала, что я не смогу танцевать в костюме для верховой езды, и одолжила мне свою одежду. — Все это прозвучало как-то неубедительно и глупо, однако Брет не засмеялся, а лишь недовольно пожал плечами.
— Если ты и впредь станешь обменивать дорогие бархатные вещи на дешевые ситцы, я вынужден буду предложить тебя другому опекуну гораздо раньше, чем планировал.
Раздраженная не столько его словами, сколько спокойной уверенностью в том, что она охотно согласится перейти в руки другого мужчины, Кайла резко повернулась и свирепо посмотрела на Брета.
Предвечернее солнце огнем отражалось в его глазах, делая взгляд похожим на волчий. Рот его скривился в усмешке. Сейчас он выглядел настолько опасным и грозным, что лучше его не провоцировать ни на какие действия, подумала Кайла и ограничилась краткой репликой:
— Ваш намек оскорбителен, сэр.
— Намек на то, что тебе требуется не один тугой кошелек? Красивые женщины редко обходятся дешево, даже начинающие.
— Я так понимаю, что вы не будете возражать, если я найду кого-то другого. Что ж, очень удобно. Возможно, ваша светлость, вы можете указать мне какого-нибудь богача, чтобы я не тратила попусту время на тех мужчин, которые могут позволить себе лишь смотреть со стороны, а не обладать. Во всяком случае, это избавит всех нас от многих неудобств, вы не находите?
— Я нахожу, что ты делаешь все, чтобы создать эти неудобства. Иначе бы не выставляла напоказ свои прелести, танцуя перед мужчинами, которые только и способны наскоро завалить тебя в кустах. Я прихожу к выводу, что после потери девственности ты довольно быстро подошла к тому, чтобы торговать собой.
— Какая же вы скотина! Остановите лошадь и немедленно спустите меня на землю! Как будто такой человек, как вы, способен судить о нравственности! Я не поеду дальше с таким презренным типом, как вы, отпустите меня, иначе…
Рука Брета стиснула ее бедра с такой силой, что Кайла задохнулась, прервав поток гневных слов.
— Довольно!
Это единственное слово было произнесено вполголоса, но прозвучало настолько угрожающе, что гнев ее угас и она тут же вспомнила, что ей следует действовать более осмотрительно. Когда Брет ослабил тиски, Кайла сделала глубокий вдох и прикусила нижнюю губу.
Тихий смех Брета прозвучал над самым ее ухом.
— Оказывается, ты все еще способна демонстрировать характер. А то я уж было решил, что ты разучилась шипеть, как кошка.
— Зато я не забыла, каким невыносимым можете быть вы.
— Осторожно, принцесса. Подумай о том, что ты, возможно, затеваешь нечто такое, с чем тебе не справиться.
— Вы сами затеяли все это, Брет Бэннинг! Вы можете сколько угодно заявлять, что не хотите находиться здесь и вам не нравится быть герцогом, но все ваши действия противоречат вашим пустым словам! Вы обманщик и лжец!
Кайла съежилась, чувствуя, как сжались тиски его рук. Задыхаясь от гнева, она нашла в себе силы повернуться к нему.
Кайла встретила холодный, пронизывающий взгляд Брета. На его скулах играли желваки. Что он представляет собой на самом деле? Кайла почувствовала, что к ее гневу примешивается любопытство. Он нередко приводил ее в ярость, но в не меньшей степени и озадачивал. За последние недели она хорошо изучила его тело, а вот о нем самом знала все так же мало. Она не знала, чего он хочет на самом деле, почему остался в Англии, если ему так не терпится вернуться в Америку. Дело было вовсе не в замужестве кузин. Кайла была в этом совершенно уверена. Брет Бэннинг не такой человек, чтобы его беспокоили подобные мелочи. Он мог бы поручить вдовствующей герцогине заняться всем этим и устраниться от дела. Так почему он все еще здесь?
Однако вместо того чтобы спросить об этом Брета, Кайла сердито сказала:
— Зачем нам так быстро ехать? Вы могли бы позволить мне сесть на мою лошадь…
— Так лишь кажется…
Он не стал больше ничего говорить, а лишь пришпорил лошадь, и беседовать при таком аллюре стало невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94