Он с негодованием думал о том, какое же садистское удовольствие испытывала Марти, которой повезло первой сообщить ему об этом.
Он, очевидно, совсем спятил, потому что вновь позвонил ей. На него особо не подействовало то деланное равнодушие и та механическая улыбка Евы, которыми она его одарила в аэропорте, поскольку он слишком хорошо знал ее. И вот теперь эта сопатая лесбиянская сука сообщает ему, что Ева выходит замуж за — кого бы вы думали? — Брэнта Ньюкома. Какого черта он в таком случае растрачивал на нее свои нервы, беспокоился за нее в ту ночь, испытывал еще к тому же перед ней чувство вины за то, что, вероятно, был неоправданно суров с ней, узнав, в какую ситуацию она попала.
Сначала Дэвид просто оцепенел, был просто не в состоянии поверить в это, однако потом его переполнил безграничный гнев. На нее, на себя — за то, что вовремя не смог раскусить, какая же она, в сущности, лживая дрянь.
Он не смог удержаться от того, чтобы выложить Глории в мельчайших подробностях то, что он думал по поводу Евы. Теперь Глория повадилась время от времени навещать его квартиру, когда он пребывал в соответствующем настроении. Хотя бы Глория честна с ним — по-своему, правда. Хорошо, хоть она не твердит о том, как его любит, — они оба абсолютно ясно понимали, что им было нужно друг от друга, и это составляло содержание отношений между ними.
— Да, она с самого начала была просто похотливой шлюхой, — в ярости орал он Глории. — Я, конечно, раскусил это, но она так и норовила запустить в меня свои когти, пришпилить меня, чтобы я не дернулся. Господи, как же она нудила о том, что с момента нашей встречи перестала быть обычной самкой. Она даже нагло притворялась, что ее очень волнуют судьбы моих младших сестер и брата. А потом, после того как она рассказала мне про этого ублюдка Ньюкома, про все, что он вытворял с ней на своей вечеринке, про всех мужиков, которые трахали ее после него, она идет с ним под венец! Я что-то не совсем улавливаю мотивов ее поступка, но для этой Евы, наверное, главное — натрахаться до обалдения.
— Но, Дэвид, дорогуша, к чему столько шуму? Ты же не хотел на ней жениться, ведь так? Я понимаю, между вами какое-то время было это, но, видимо, это дело для вас не так уж много значило, правда? То есть, я хочу сказать, ты же не мог обходиться без меня, пока она была твоей, понял? Ладно, пойдем в постельку, не становись брюзгой. Я просто ненавижу мужиков, которые начинают рассуждать о других бабах в моем присутствии. И, дорогуша, помнишь, я ведь люблю, когда ты совокупляешься со мной, будто бы ненавидя меня. Я просто с ума схожу от этого!
Глория, обнаженная, лежала на постели. Она призывно двинулась, приблизив свое соблазнительное тело к нему, а потом легла на живот. Обернувшись к нему, не обращая внимания на его негодующий взгляд, она бросила через плечо:
— О, мой милый, пока ты не лег, будь лапочкой, налей мне какой-нибудь выпивки, хорошо? Что-нибудь крепкое, да побольше, с кучей льда…
Ненавидя Глорию почти с такой же силой, как и Еву, проклиная себя за слабодушие, из-за которого он не может преодолеть соблазнительную притягательность тела Глории, Дэвид обрушился на нее, буквально расплющив ее на кровати.
— Ты, сука, да тебе ведь не выпивка нужна сейчас, ведь так? Ну-ка скажи, чего тебе надо?
— Господи, как я люблю, когда ты бесишься! Вот так, Дэвид, давай, трахай меня именно так, так… Выплескивай все свои невзгоды на меня, малыш. Твоя крошка Ева непременно приползет обратно к тебе, чтобы хоть раз получить это, приволочет к тому же миленькие трофейчики, которые заполучит от своего богатенького муженька, и… у, ух!
Он протаранил ее подрагивающие ягодицы, не обращая внимания на взвизгивания, гортанные выкрики и протесты, вызванные его безжалостной атакой. Он ведь сейчас был необузданным дикарем. Черт возьми, он-то знал, что она млеет от каждого мгновения их соития, ее сопротивление направлено лишь на то, чтобы еще больше его возбудить. Да уж, большинство баб — такие чертовские мазохистки. Им ведь нравится испытывать боль, они вымаливают это. И Ева тоже: рыдала перед ним, цеплялась за него, висла на нем со своей так называемой любовью.
Ну, по крайней мере, в Глории-то он уверен: эта непременно будет приходить к нему за новыми порциями, пока он будет расправляться с ней именно таким способом, как с похотливой сукой. С болезненным сладострастием он начал думать о Еве, о том, как они были вместе в постели, представляя, что она вновь рядом с ним, что он опять с ней обращается по-прежнему, заставляя умолять о новом совокуплении. И от этих мыслей он распалился настолько, что почувствовал приближение своей высшей точки сладострастия. Все равно, все равно она вернется к нему! Как здорово будет наставить рога Брэнту Ньюкому! Он и Еве отомстит, и ему. Клянусь святыми, он заставит ее поползать перед ним, прежде чем даст ей то, что она будет вымаливать у него. А пока в его распоряжении полно бабенок, которые только и ждут, чтобы их использовали по назначению.
А Еву занесем в раздел «незавершенка».
Глава 35
Ева и Брэнт устроили свою первую крупную вечеринку, когда, наконец, их дом был достроен до конца. Она заказала золотисто-серебристое сари и, воспользовавшись подошедшими торжествами, все-таки позволила Брэнту купить ей драгоценности — изумруды, обрамленные червонным золотом. Надев их на себя, она так засияла, что с трудом узнала себя в зеркале.
Фотограф из журнала «Таун энд Кантри», приехавший специально для того, чтобы наснимать множество сюжетов об их жизни, был в восторге от нее. Наконец-то он встретил жену богача, которая умела позировать перед камерой и чья предыдущая профессия отучила ее от жалоб при съемках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107